Но самым опасным звуком ночной поры на Эспаньоле считалось низкое гортанное ворчание. Оно означало, что вышел на охоту король Мейна – ягуар. По индейским поверьям, он был способен подражать крику любой птицы или животного, чтобы подманить их; мало того, аборигены считали, что ягуар может гипнотизировать жертву. Тем не менее главным методом охоты этого зверя была засада – в высокой траве или на дереве.

Основной добычей ягуара были водосвинки-капибары, пекари, тапиры и молодые бычки. Охотился ягуар и на черепах – своими мощными челюстями он легко раскусывал их прочные панцири. Иногда он нападал даже на спящих кайманов. Что касается людей, то ягуар обычно избегал их. Тем не менее были случаи, когда буканьеры находили своего товарища со сломанными шейными позвонками и прокушенным черепом. Это мог сделать только ягуар. Правда, людей он не ел, лишь убивал.

Конечно же буканьеры пытались отомстить убийце, но найти ягуара в лесу даже с собаками не представлялось возможным; он был очень хитер и предусмотрителен. Он уходил в скалы, куда человек забраться не мог. Если и добывали иногда красивую шкуру зверя, то по случаю, когда он попадал в капкан или яму-ловушку. Но поскольку любители ковыряться в земле среди буканьеров встречались редко, а ставить капканы считалось предосудительным для настоящего охотника, то ягуары острова Эспаньола чувствовали себя превосходно…

Тимко притаился в засаде. Мирная жизнь буканьеров Сан-Доминго была нарушена нападением испанцев: они устроили на охотников настоящую облаву.

Испанцы не видели разницы между буканьерами и флибустьерами. Около двух десятков лет назад они высадились на французской части Сан-Доминго и перебили несколько сот буканьеров ночью, когда те спали. Эта бойня вызвала ярость среди охотников, которые были отменными стрелками. По всей Эспаньоле развернулась настоящая война на уничтожение. Буканьеры, действовавшие мелкими группами, быстро взяли верх. Испанские плантации были сожжены, фермы разрушены, жители небольших поселков в глубине острова истреблены до последнего человека. Гарнизоны и наспех вооруженные ополченцы ничего не могли противопоставить умелым охотникам, прятавшимся в лесу, откуда их ружья били без промаха.

Тогда испанцы приняли решение уничтожить скот на острове, чтобы обречь охотников на голод. Эта тактика поначалу казалась более эффективной, поскольку буканьерам было куда труднее защищать одичавших животных, нежели испанцам – свои плантации. Несмотря на серьезный отпор, испанцы упорно продолжали истреблять все живое, не щадя даже диких собак. Вскоре примерно половина буканьеров были вынуждены сменить профессию. Испанцам в конечном счете это не принесло никакой выгоды, поскольку буканьеры влились в ряды своих постоянных заказчиков вяленого мяса – флибустьеров.

Тимко не застал тех времен, когда карательные экспедиции почти каждый год высаживались с кораблей на территорию французов. Два с лишним года, которые он провел на острове, прошли спокойно, в мирных трудах и заботах. Но возросшая активность морских разбойников вынудила испанцев снова вплотную заняться их базой провианта, которую и представляла собой французская часть Эспаньолы.

Неделю назад на берег острова сошел крупный отряд испанцев, и на Сан-Доминго снова началась война. Правда, на этот раз застать буканьеров врасплох не получилось. Один из пиратских кораблей заметил испанскую эскадру и успел предупредить охотников о надвигающейся опасности. Испанцы рассыпались по острову, и, несмотря на ожесточенное сопротивление буканьеров, постепенно вытесняли их с насиженных мест, прижимая к горам.

В эту ночь Тимка поставили в передовое охранение. Бывалые буканьеры дивились храбрости новичка и необычайным способностям следопыта и разведчика. Тимко лишь посмеивался и помалкивал; то, что он показывал, было лишь слабой тенью его настоящих возможностей. Недаром с ним столько лет возился старый характерник[39] Ничипор Галайда, обучая премудростям и тайнам воинской науки пластунов Запорожской Сечи.

Близился рассвет, когда сон самый сладкий. Но именно в такие часы и нужно ждать следопытов-лазутчиков, которые наводили солдат на лагеря буканьеров. Тимко превратился в один обнаженный нерв; все его чувства обострились до предела. Он ничего подозрительного не видел и не слышал, но пластуна трудно ввести в заблуждение. Тимко кожей ощущал опасность, но пока не знал, с какой стороны ее ждать. Он прижался к стволу дерева, на котором устроил засидку в виде шалашика, – ночью дерево было самым безопасным местом – и напряженно вслушивался в голоса сельвы. В их тональности что-то изменилось. Они стали тише, и создавалось впечатление, что ночные животные разбегаются в разные стороны от какой-то неведомой угрозы. Это мог быть и ягуар, и отряд испанцев.

В сельве напролом не пойдешь – слишком шумно и тяжело; поэтому люди предпочитали стежки, проложенные в лесу зверьем. И вот на тропе, которую сторожил Тимко, что-то зашевелилось, тени сгустились еще больше, и раздался едва слышный шорох шагов. Это мог быть только испанский разведчик. Тимко осторожно достал нож и приготовился спрыгнуть на вражеского лазутчика. Но его опередили.

На большом дереве неподалеку от засидки Тимка сверкнули изумрудной зеленью глаза большой кошки, и мускулистое тело ягуара обрушилось на испанца. Он пронзительно закричал, как заяц-подранок, но его вопль тут же захлебнулся. Это могло означать только одно – ягуар добрался до горла.

Тимко даже не шелохнулся. Он был поражен до глубины души. И совсем не тем, что ягуар напал на человека. Это понятно: голодный зверь ожидал добычу, а испанец испортил ему охоту. Как тут не разозлишься? Тимка смутило то, что он, опытный следопыт, пластун, не подозревал о таком опасном соседстве.

Ягуар, свирепо скалясь, немного постоял над телом поверженного, при этом его хвост с силой хлестал по бокам, а затем бесшумно исчез в чаще леса. Вскоре снова послышались осторожные шаги, раздались восклицания, в которых смешались страх и злоба, – это к растерзанному следопыту подошли солдаты. Какое-то время они совещались, рассматривая тело, но, убедившись, что их товарища убил зверь, пошли дальше.

Пора было поднимать тревогу. Тимко уже хорошо различал фигуры испанцев, поэтому сразу выделил среди них офицера. Он был в кирасе и шляпе с пышным пером. Хищно ухмыльнувшись, Тимко тщательно прицелился и нажал на спуск. Гром выстрела ошеломил солдат, но еще больше их поразило то, что пуля снесла офицеру полчерепа, – заряд, предназначенный для охоты на быков, для человека был чересчур мощным.

Пока испанцы приходили в себя, Тимко скользнул по стволу вниз, но не стал убегать к своим, а скрылся в зарослях – он еще не закончил «танец смерти», которому его научил Ничипор Галайда. Теперь испанцы шли быстро, особо не таясь. Они торопились. Солдаты, опытные охотники на людей, благодаря выстрелу Тимка сразу поняли, что лагерь буканьеров где-то поблизости, иначе охранение не было бы выставлено. Значит, у них еще есть шанс окружить охотников и уничтожить их, несмотря на то что они предупреждены об опасности грохотом выстрела. В лесной чаще огнестрельное оружие – слабый помощник; здесь все зависело от количества клинков и хорошей выучки, чего испанцам было не занимать.