— А давай прогуляемся? — предложила Лера.

— Куда? В парк?

— Вот еще! Там скукота, бабки на лавочках! Пошли на кладбище.

— На кладбище? Вечером?

— А что такого? Тишина, зелень, дорожки широкие — одно удовольствие бродить.

— Скоро стемнеет.

— Трусиха! — захохотала Лера. — Ну, стемнеет и стемнеет, боишься, покойники повылезут? У-у-у-у-у, как страшно!

Это было немножко обидно.

— Ничего я не боюсь. Пошли.

Лидочка встала со скамейки, и девушки вышли за калитку.

До кладбища было рукой подать, и чем ближе они подходили, тем серьезнее становилась Лера. У входа на погост им встретилась старуха, что жила через дом, Лидочка иногда покупала у нее смородину. Та смотрела настороженно, выжидательно, и девушка чуть смущенно проговорила:

— Погода хорошая. Вот, прогуляться решили перед сном.

Лера ничего не сказала, просто прошла мимо. Старуха тоже промолчала.

— Охота тебе было перед этой старой ведьмой оправдываться? — Лера заломила бровь.

На кладбище стояла тишина — кладбищенская, конечно же. Полная и густая, как сваренный мамой клюквенный кисель. Деревья склонились над могилами, многие из которых заросли травой. Низенькие деревянные и металлические оградки, кресты и памятники, аллеи, посыпанные камешками, заросшие травой дорожки. Кладбище было довольно большое и старое, в отдалении виднелось несколько каменных склепов.

Страшно Лидочке не было, хотя день уже догорал, рыжее солнце целовало на прощание макушки деревьев. Девушки медленно брели по центральной аллее, а потом Лера воскликнула:

— Ого, какая земляника!

Справа от них, на полянке под раскидистым деревом красовалась россыпь крупных ягод. Лера побежала туда, принялась собирать. Лидочка колебалась: все же рядом могилы, хотя, судя по всему, старые, заброшенные.

— «Кладбищенской земляники вкуснее и слаще нет»! Помнишь стихи? Давай, попробуй! Чего ты такая робкая!

Робкая. Так и Костя говорил. Его это, похоже, раздражало в Лидочке, вот он и выбрал бойкую Алису.

Земляника оказалась ароматная, душистая. Девушки сидели прямо на земле, наслаждаясь вкусом.

— Смотри! Никогда таких красивых цветов не видела! — восхитилась Лидочка, заметив ярко-алые бутоны растений неподалеку. — Маки, что ли? Нет, не похоже.

Лера, недолго думая, легко поднялась на ноги, собрала букет диковинных цветов.

— Умеешь венки плести? — спросила она.

Лидочка умела, но плохо.

— Городская ты барышня, — усмехнулась Лера. Ее ловкие длинные пальцы орудовали так быстро, что Лидочка не успевала понять, как и что она делает.

— У тебя пальцы как у пианистки. Ты не музыкантша?

Лера нахмурилась.

— Была.

— А что…

— После расскажу, — отрезала она. — Вот, смотри, красота какая.

Это был не венок, а прямо-таки корона, которую Лера торжественно водрузила на голову Лидочки.

— Носи, не снимай!

Они еще немного посидели, поговорили о том о сём, а после засобирались домой. Солнце давно зашло, по потемневшим аллеям ползли тени, и Лидочке было не по себе.

— Хорошая вышла прогулка, — улыбнулась Лера, когда они подходили к воротам кладбища. — И вовсе не страшно, верно?

Лидочка согласилась. Не страшно, и не случилось ничего, а все же, оказавшись возле своего дома, она почувствовала облегчение. А еще удивилась: где же Лера? Улица была пуста. Наверное, зашла в один из соседних домов.

Но почему не попрощалась? Обиделась на что-то? Странная она все же, подумалось Лидочке. Придя домой, девушка почувствовала, что очень устала. Слабость накатила такая, что она еле добралась до кровати и сразу же заснула.

Проснулась разбитая, с тяжелой головой. Венок, что сплела Лера, лежал на столе, от цветов шел тяжелый сладкий аромат.

«Может, поэтому голова чугунная», — предположила Лидочка.

Выкинуть бы, а жалко: цветы свежие, не увяли ничуть. Вынесла венок на крыльцо, повесила на вбитый в стену за какой-то надобностью большой гвоздь, кое-как оделась и вышла из дому.

Аппетита не было, сил работать — тоже.

— Ты чего вялая какая? Не захворала? — спросила Зоя Викторовна.

Лидочка пожала плечами.

— Вроде все в порядке. Спала плохо, — отговорилась она. — Завтра пройдет.

Однако не прошло. Следующие два дня Лидочка прожила точно в тумане. Есть не могла из-за приступов дурноты, а если и удавалось что-то проглотить, ее потом мучительно рвало. Лидочка похудела, лицо осунулось. Сил не было — оно и неудивительно, девушка с трудом приползала на работу, заставляла себя трудиться.

Хуже всего было то, что постоянно болела голова: ее словно сжимал тугой обруч, причем иногда с такой силой, что, казалось, вот-вот сплющит в лепешку. Таблетки не помогали. Иногда становилось легче, но, дав девушке передышку, боль снова вгрызалась в череп стальными зубами.

Зоя Викторовна отправила Лидочку в поликлинику, но врач ничего не нашел: анализы в норме, температуры нет, давление как у космонавта.

— В выходные отоспишься, все пройдет, — сказала начальница. — И завтра, в пятницу, тоже не приходи. А я запишу, что ты была.

Ага, отоспишься… Спала Лидочка отвратительно. Вернее, засыпала сразу, но всю ночь ее мучили кошмары, которых она не могла вспомнить поутру. То ли душил ее кто-то, то ли она от кого-то спасалась, бежала, но все никак не могла убежать.

Вот и пятница прошла — Лидочка весь день провалялась в кровати, и суббота миновала. А в воскресенье стало еще хуже. Ко всем прочим бедам прибавились видения.

Вечером Лидочке послышалось, что кто-то ходит по двору. Хозяйки не было, значит, чужой. Может, Лера пришла? Соседка больше не появлялась, впрочем, Лидочке было не до нее.

Она вышла на крыльцо, но никого не увидела. Заперла замок, даже задвижку задвинула: на душе было тревожно. Уже отошла от двери, как тут в нее постучали.

«Никто не мог постучать, не было никого возле дома!» — испуганно подумала Лидочка и дрожащим голосом проговорила:

— Кто там?

Нет ответа. И не стучат больше.

Да что же это такое!

Шел десятый час, скоро стемнеет, надо ложиться спать, и Лидочка впервые подумала, что она одна в доме, хозяйки за стеной нет, а в нескольких десятках метров — кладбище.

«В других домах есть люди, чего бояться?» — успокаивала себя Лидочка, но выходило не очень успешно. Она плотно задернула шторы, зажгла везде свет, села в кресло, взяла в руки книгу. Открыла, но почитать не получилось. Головная боль навалилась с новой силой, строчки расплывались перед глазами, так что книгу пришлось отложить.