— А куда он ходил, пока жил здесь? Не может же быть, чтобы он всё время здесь сидел.

— Ходил куда-то. Вот только я не знаю, куда. Может и вправду оказию искал? А может и в лесу свои чёрные дела делал. Колдун ведь!

— Может быть остались какие-то его вещи? — встряла в разговор Хэлена. — Может быть, одежда?

— А книга у него с собой какая-нибудь была? — тут же спросил Готфрид.

Трактирщик немного опешил, не зная, на какой вопрос отвечать первым, но быстро пришёл в себя и сказал:

— Вещей у него с собой мало было — одна сумка, набитая до отказу. Насчёт книги не знаю, может она у него в сумке и лежала. А что за книга? Колдовская?

— Можно ли осмотреть его комнату?

— Конечно можно! — усмехнулся хозяин трактира. — Я же в неё вас и поселил! Чего-нибудь ещё?

Готфрид не ответил и уже повернулся, чтобы уйти, однако трактирщик окликнул его:

— Подождите, подождите, герр ведьмоискатель! Ради успеха вашего дела, разрешите вас бесплатно угостить пивом? У меня оно лучшее в Эрлангене! Помните, «Закон о чистоте пива?» С прошлого века? Так вот: только солод, хмель и вода. Уж не откажите…

И он скрючился, достал из-под стойки две оловянные кружки и метнулся к бочке с пивом.

— Нет-нет! — остановил его Готфрид. — Понимаете, мы с фройляйн стеснены в финансах… Можно нам лучше один ужин?

Трактирщик немного помедлил, соображая, а потом улыбнулся:

— Конечно можно… герр?

— Айзанханг.

— Вот, ага, Айзанханг. Сегодня вас будет ждать королевский ужин, уж поверьте мне!

Он немного помедлил, всматриваясь в лицо Готфрида, а потом вдруг, с удивлением и какой-то нарастающей злобой процедил:

— Постойте-ка… это что же получается? Вас на тракте тоже…

Договорить он не успел, потому что герр Айзанханг приложил палец к своим тонким губам.

— Ну это же ни в какие ворота не лезет! — озлобленно заворчал трактирщик. — Проклятые оборванцы!

Он злобно засопел.

— И часто так бывает? — в голосе Готфрида не было никаких эмоций, только лёд.

— Да уж бывает! — скривился трактирщик от злобы и отвращения. — Но чтобы церковных людей грабить — это они уже обнаглели!..

— Кто — они?

— Да разбойники эти, падаль паскудная. Едут от нас в Бамберг люди или обратно — грабят, деньги отбирают, убивают, кого придётся… Люди теперь без охраны по тракту не ездят. Видано ли это, чтобы самый задрипанный крестьянин вёз свою вонючую репу под охраной троих вояк? Нападают в масках, мужиков режут, девок насилуют и тоже режут. Деньги забирают, коней уводят непонятно куда. Продают, наверное. И вещичками награбленными торгуют. Приходилось мне видеть, как вещь какого-нибудь убитого ими другого хозяина тут находила. Недавно у одного кольцо серебряное увидел, которое нашему Йоргу принадлежало. «Где взял?» — спрашиваю, а он мне в ответ, мол, подошёл мужичишка какой-то и предложил купить по цене дешёвой. Ну он, не будь дурак, и купил. А то что кольцо с трупа сняли, не ведает. Такие вот дела.

Раньше-то людей святых не трогали. Ну там, священников разных или иных духовников. Да наших, вроде, тоже не сильно обижали. А нынче, стало быть, всё равно им. Что же теперь-то будет?

— Спасибо, — сказал Готфрид.

— Вам спасибо, герр Айзанханг! Если бы вы вовремя не сказали, пришлось бы пиву стоять. А выдохшееся пиво, знаете ли, вредит здоровью.

Потом они пошли в снятый домик и обыскали свои комнаты.

Хэлена ходила из угла в угол, ощупывая пространство растопыренными пальцами и что-то еле слышно приговаривая.

Готфрид же обшарил каждый закуток, заглянул в каждый сундук, даже в дымоход, однако нашёл только пыль, сажу, хлебные крошки, мышиное дерьмо и обгрызенные ногти.

Хэлена подержала эти ногти в руках, что-то пошептала, а потом отрицательно покачала головой.

— Ногти не его. Но он тут был, я чувствую. И он чего-то очень боялся. Поэтому и бежал отсюда.

— Нас почуял?

Ведьма пожала плечами.

Весь оставшийся день они осматривали деревню. Сплошь жилые дома, склады, амбары и небольшие ремесленные мастерские. В мастерских никто Флока в глаза не видел.

— Я чужаков сразу вижу, — сказал им усатый кузнец, весь чёрный от сажи и блестящий от пота. — Ко мне обычно всё наши идут — кому плуг починить, кому кобылу подковать, кому гвоздей надо. Чужакам же подковы нужны, да обода на колёса. Своих-то я всех с детства в лицо знаю, а чужаков нет. Вот и говорю, что точно не было такого, как вам надобно.

Так они и ходили до заката, но никто из местных жителей так и не рассказал ничего о Флоке. Готфрид смотрел на неторопливую и спокойную деревенскую жизнь, на небольшие домики крестьян, и думал, как хорошо было бы поселиться с Эрикой здесь, вдали от городской суеты.

Хэлена же не разделяла его романтических мыслей. От усталости она еле держалась на ногах, и потому ухватилась за крепкую руку Готфрида. Она жаловалась и просилась обратно, на постоялый двор. Готфриду тоже было не легко, но он держался. Ему хотелось скорее найти этого проклятого Флока, чтобы вернуться к Эрике.

— Сейчас, — говорил он, — ещё немного и пойдём обратно.

Тревога не покидала его.

А когда на улице стало совсем темно, они вышли к церкви, которая стояла в центре Эрлангена.

Готфрид оправил волосы и постучал в массивные двери. Через некоторое время в них отворилось маленькое окошко и показалось суровое лицо с острым взглядом чёрных глаз.

— Кто пришёл? Месса закончилась, приходите завтра!

— Мы по заданию инквизиции. Ищем одного человека, — Готфрид вытащил из-за пазухи бумаги и сунул их прямо в окошко.

Священник отворил и впустил их внутрь.

— Здравствуйте. Меня зовут отец Филипп. Какого же человека вы ищете? — спросил он, опасливо выглядывая наружу, а потом закрыл дверь.

Однако Готфрид сначала прошёл мимо него, усадил Хэлену на одну из скамей, и только потом повернулся к священнику и представился. Священник был одет по канону, а на груди у него, вместе с крестом, висел камень с отверстием посередине — амулет против ведьм и вообще от колдовства.

— Может быть вы видели плотного, усатого человека? Он пожилой, у него седые усы. Возможно, он был богато одет или у него на пальце был перстень с шестью рубинами? Он приехал неделю назад…

Услышав про перстень, священник заметно заволновался.

— Знаете, — сказал он, — был такой человек. Тоже что-то выспрашивал, выспрашивал… я потом исчез. Как в воду канул. Наверное, уехал.

— И давно?

— Может быть дня два назад.

— Но вы его видели?