Это Дзюба и без лекции Баглаева прекрасно помнил. Он читал рапорты полицейских, тщательно осмотревших все припаркованные поблизости машины в поисках случайного свидетеля, который мог бы дать показания. И нашли только одного мужика, который напился, побоялся идти домой к не одобряющей злоупотребления алкоголем жене и спал сном праведника. А тот единственный прохожий, который возвращался с работы, обнаружил тело Болтенкова и вызвал полицию, в момент убийства еще в метро ехал.

– Так что улики против Ламзина весомые, – закончил Баглаев, – а то, что говорит в его пользу, легко опровергается даже на уровне обыкновенного здравого смысла.

Да, крыть нечем.

– Я понял, – коротко ответил Роман.

Крыть нечем… Пока.

Нужно еще раз поговорить с соседями Ламзина, которые слышали, как дважды хлопнула дверь его квартиры, и давали показания. Может быть, кто-то из них подходил к глазку и смотрел? И он сможет описать, в какой одежде был Ламзин, когда выбегал следом за Болтенковым. Ламзин утверждает, что лифтом не воспользовался, он всегда спускался и поднимался на свой пятый этаж пешком. Значит, его могли видеть из квартир, мимо которых он проходил. А вдруг окажется, что описание одежды полностью совпадет с теми вещами, которые были изъяты для экспертизы? Тогда можно будет утверждать, что именно в ней Ламзин выходил из дома следом за жертвой убийства, и то обстоятельство, что на ней не обнаружено никаких следов пороховых частиц и гари, будет однозначно свидетельствовать в его пользу.

– Можно мне посмотреть материалы первичного поквартирного обхода? – спросил Роман самым невинным голосом, на какой только был способен.

Может статься, ему повезет, и в этих материалах найдется информация о жителях дома, которые, может быть, говорили что-то о глазке. Ведь бывает же, что человек слышит, как хлопает дверь у соседей или шаги на лестнице, и смотрит в глазок: кто это там идет? К кому? Зачем? Любопытные соседи – самые любимые персонажи у оперативников. И сейчас вся надежда только на них. Почему-то в голову пришла недавно вычитанная в интернете шутка: «Господь не может уследить за всеми. И поэтому он создал бабу Галю…»

Баглаев кивнул, достал материалы и положил перед Дзюбой. Лицо его было непроницаемым, и Ромке даже на какие-то несколько коротких секунд удалось убедить себя в том, что он смог провести следователя. Но он ошибся.

– Я понимаю, что ты собираешься сделать, – негромко и спокойно произнес Тимур Ахмедович. – Это правильно. Иди и найди того, кто видел, что Ламзин был не в той одежде, которую мы изъяли. Я понимаю, что цель у тебя другая, но думать ты можешь все, что угодно, а делать будешь то, что я скажу.

Роман молча стиснул зубы. Все равно он сделает по-своему. Он не успокоится, пока не убедится, что заблуждается. Вот когда убедится – тогда пожалуйста, пусть Ламзина признают виновным и приговаривают к наказанию. Но сначала он, старший лейтенант Дзюба, должен исчерпать все возможности проверить свои предположения. Ну и пусть они окажутся неправильными, пусть. Зато совесть у него будет спокойна.

Просмотрев все материалы и сделав выписки, Роман ушел, унося в глубине души благодарность к следователю Баглаеву, который не стал его «лечить» в присутствии Федора Ульянцева. И несмотря на свою неприязнь к твердо стоящему на стороне обвинения Тимуру Ахмедовичу, Дзюба не мог не признать, что начинает испытывать к этому человеку нечто вроде симпатии.

* * *

Ну почему человек не может расТРОИТЬСЯ или даже расЧЕТВЕРИТЬСЯ? Столько нужно сделать, и никуда он не успевает, и все валится из рук, потому что полночи не спал – искал в интернете материалы, написанные спортивными журналистами, выискивая среди них самых крутых спецов по фигурному катанию. Анастасия Павловна Каменская посоветовала собирать информацию именно у журналистов, а не у тех, кто непосредственно занят сегодня в этом виде спорта. И аргументы, которые она привела, показались Роману Дзюбе вполне весомыми. Ведь понятно, что люди будут бояться рассказывать некрасивую правду, потому что им еще работать… А журналистам бояться нечего.

В четвертом часу ночи Роман остановил свой выбор на Тамиле Варламовне Аласания. После прочтения десятков ее репортажей, статей и очерков у него сложилось впечатление, что эта женщина знает о фигурном катании не просто все, а даже то, чего не знает вообще никто, кроме нее самой. С утра Дзюба выяснил ее адрес и номер телефона, но позвонить и попросить о встрече почему-то побоялся: ему казалось, что человек такого возраста и с таким опытом просто не станет разговаривать с ним. Из того же интернета оперативник узнал, что Тамиле Варламовне 83 года и три года назад, на праздновании своего восьмидесятилетия, она зажигательно отплясывала в ресторане не только грузинские, но и испанские, и латиноамериканские танцы. Репортаж о юбилее одной из старейших российских журналисток сопровождался обилием фотографий, на которых Роман видел высокую женщину с множеством крупных украшений на шее, пальцах и в ушах. Лицо ее было некрасивым, глаза – цепкими и внимательными даже во время праздника, а улыбка – приветливой и чуть грустной. Насмотревшись на облик Тамилы Аласания, Роман уныло констатировал: ему с ней не справиться. Пошлет она его куда подальше… Хорошо еще, что он догадался посмотреть материал о ее юбилее, а то ведь подумал сначала: старуха восьмидесяти трех лет, наверняка одинокая и беспомощная, из дома уже давно не выходит и будет рада любому общению и любому гостю. Как же, будет она рада, дожидайся! У нее таких «спрашивальщиков», поди, многотысячная очередь перед дверью квартиры топчется. И ему, старшему лейтенанту Дзюбе, через эту очередь никак не прорваться.

Нет, решительно, без Антона ему не справиться.

– Что это? – недоуменно спросил Сташис, когда Роман протянул ему свой мобильник с уже набранным номером телефона – оставалось только нажать кнопку «вызвать».

– Это потенциальный свидетель.

– А сам почему не можешь позвонить?

– Я ее боюсь, – признался Дзюба. – Я не знаю, как с ней разговаривать, чтобы она согласилась встретиться. Боюсь напортить.

Он коротко поведал Антону, кто такая Тамила Варламовна и почему с ней непременно нужно поговорить. Антон молча выслушал его, кивнул и позвонил. Вопреки опасениям Дзюбы, договориться о встрече удалось легко. Тамила Варламовна разрешила оперативникам приехать прямо сейчас.

– Зря ты ее боялся, – заметил Сташис, отдавая телефон Роману. – Нормальная тетка, вполне мило разговаривала. С чего ты решил, что она будет кусаться?

– Да ты знаешь, сколько ей лет?! Восемьдесят три года! Она при царе Горохе родилась, – принялся оправдываться Дзюба. – Мои родители еще на свет не появились, а она уже своей профессией занималась. Я как представил – так у меня все опустилось. Меня вон даже сорокалетние зеленым сопляком считают, не то что старики.

Глаза Антона странно блеснули.

– Восемьдесят три, говоришь? – протянул он. – А голос не старый совсем. Ладно, разберемся на месте. Садись в машину, поехали.

Никак Роман не мог уловить и понять настроение своего товарища. Усаживаясь на переднее сиденье и пристегиваясь, он буквально кожей чувствовал напряжение и раздражение, исходящие от Антона. Чего он злится? Опять Дзюба сделал что-то не так? Или на личном фронте не ладится? Или по другим делам начальство задолбало?