— Зачем ты это делаешь, Ден? — спросила тихо, когда он завел двигатель, и машина выехала со двора. — Тебе ведь не нужна ни я сама, ни возврат долга.

Он молчал, наверное, с минуту, потом беспечно повел плечами:

— В тебе есть какая-то жила. Упрямая. Вызов, — ухмыльнулся, бросив на меня недобрый взгляд. — Хочется на него ответить. Заставить тебя сделать по-своему. Сломать.

Вот так просто. Сломать.

— Если бы я была тихой овцой, ты бы оставил меня в покое?

— Уже нет, Оса. Уже нет.

— Почему ты расстался со своей Анечкой? Вы отлично смотрелись вместе.

— С ней стало скучно.

— И тебе не хотелось сломать ее? — горько уточнила я.

— Нет. Таких, как она, не ломают. Их берегут, носят на руках, отряхивают пылинки. В их присутствии фильтруют каждое слово, чтобы не ранить нежный цветочек. Я же говорю — скучно.

— Не то, что со мной?

— Совсем не то.

Теперь я поняла, что имела в виду мама, когда говорила: веди себя, как принцесса Анечка, чтобы к твоим ногам хотелось положить весь мир. Тогда мне это показалось глупым. Зачем мне весь мир? Я сама всего добьюсь.

Добилась, дура.

— Может, мне на тебе жениться? — хмыкнул он. — Будешь скрашивать мои серые будни, варить мне суп, гладить носки.

Я вскинула изумлённый взгляд и истерично засмеялась. Ден тоже улыбнулся, но глаза остались холодные, цепкие.

— Да ни за что. Лучше сразу с моста и в реку.

От одной мысли о том, чтобы остаться с ним на постоянной основе, меня мутило. Сейчас хоть есть шанс, что он повстречает какую-нибудь другую Анечку, увлечется и снова меня отпустит… ненадолго.

— Тоже неплохой вариант, — кивнул он, и мне стало окончательно не по себе.

Как я умудрилась во все это влезть? Не от большого ума, наверное. А может, от хронической неспособности вовремя заткнуться. Не знаю. Да уже и неважно.

— Куда едем? — спросила, равнодушно глядя в окно, но пролетающие мимо дома.

— Сама не догадываешься? На детсад ваш хочу посмотреть еще разок.

Я прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.

Опять гонки. Я ненавижу их, почти так же сильно, как самого Дена. Но и то, и другое с маниакальным упорством возвращалось в мою жизнь.

***

Мы едем к аэропорту, а я малодушно думаю о том, что прекрасно обошлась бы без такой подруги, как Ермолаева. Не свяжись я тогда с ней — всего этого бы просто не было. Сидела бы и спокойно готовилась к защите, вяло отбивая нападки одногруппников.

Глупо вышло. Нелепо.

Как всегда, приближение веселья слышно издалека. Машины, музыка, люди.

А меня тошнит. И с каждым мигом все сильнее.

— Что какая печальная, Анечка? — спросил Гордеев, явно издеваясь. — Улыбайся. А то у меня появится чувство, что ты совсем мне не рада.

— Совсем… рада… очень, — сказала отрывисто, даже не подумав обернуться в его сторону. Взгляд был прикован к окну, к тому, что творилось впереди.

Когда мы подъехали ближе — народ заликовал, приветствуя Дена. Конечно, как тут не радоваться — кумир приехал. Эталон, мать его. Спортсмен и просто красавец.

Гордеев лишь хмыкал, медленно проезжая сквозь толпу, холодным взглядом скользя по зеркалам. Зато когда остановился и вылез из машины, на губах уже сияла привычная улыбка. Рубаха-парень. Как всегда.

Я не тронулась с места, продолжая сидеть и тихо радоваться тому, что окна у него тонированы в хлам, и все так заняты главным действующим персонажем, что не интересуются его спутниками. Хотелось просто отсидеться, не привлекая к себе внимания. Просто отсидеться…

Раздался резкий, требовательный хлопок по крыше. Годреев весьма прозрачно намекал, чтобы я вылезала.

Черт. Не хочу. А кого это волнует? Правильно, никого. Кое-как скинула ремень с плеча, вздохнула и взялась за ручку двери. Давай, Оса, как всегда, прячься за непробиваемую маску и иди вперед к светлому будущему, ну или куда эта гребаная дорога под названием «жизнь» ведет.

При моем появлении толпа сначала недоверчиво затихла, а потом разразилась одобрительными воплями.

Да-да, я тоже рада всех вас видеть. Настолько, что от восторга сейчас наизнанку вывернет.

Ден улыбался, словно самодовольный котяра, а я смотрела строго перед собой, не различая отдельных лиц, не слыша голосов, возвращаясь в прошлое.

Когда-то я балдела от таких моментов. Приезжала с ним на гонки, ловила завистливые взгляды других девушек, чувствовала себя просто королевой, поднявшейся на вершину мира. Сейчас казалось, что копаюсь в грязи, в старом зловонном болоте, поросшем бурым мхом.

Дена тут же подхватила толпа чокнутых почитателей, и он, как истинный профессионал лицемерия, умудрялся уделять время всем и каждому. Я стояла в сторонке, перетаптывалась с ноги на ногу, и из последних сил пыталась держать себя в руках. Нельзя беситься, нельзя сбегать. Можно только изображать преданность и щенячий восторг. А не хотелось. Вот незадача.

Естественно, спустя некоторое время Гордеев отправился гонять. Без очереди — почетного гостя пропустили вперед. В первый заезд я была с ним, во второй тоже. На третий одна из местных девок-выскочек слезно упросила пустить ее в машину. Ден, словно истинный джентльмен, согласился, естественно, не забыв поинтересоваться, а не против ли его прекрасная спутница, то бишь я.

Я не против. Мне похер. Бросив на парня равнодушный взгляд, вылезла из машины, а на мое место тут же заскочила рыжая стрекоза. Может, девочка сразит его в самое сердце? Хотя вряд ли. Не может мне так повезти. Просто не может.

Когда красный автомобиль укатил к стартовой линии, рядом со мной будто по мановению волшебной палочки появился Волшин.

— Какая внезапная встреча, — насмешливо протянул он, но глаза оставались серьезными, цепкими. Он все смотрел на меня, будто что-то пытаясь найти, раскрыть какой-то секрет. — Как жизнь?

— Как всегда — лучше всех, — нетерпеливо повела плечом, мечтая избавиться от докучливого внимания.

— Смотрю, ты с Гордеевым приехала?

— Пять за наблюдательность.

— А Захар знает?

— А Захару плевать, — ответила с бодрой улыбкой, хотя внутри ощутила очередной болезненный укол.

Меранову на все плевать, и в первую очередь — на меня.

— Что-то я не понимаю. Ты и с ним… или с ним? — вопрос прозвучал по-идиотски, и Марк это сам понял, досадливо поморщившись.

— С ним, — ответила в тон ему и отвернулась, — прости, мне некогда с тобой болтать. Сам понимаешь: дела, хлопоты.

Я отошла от него в сторону, туда, где было меньше народу, но открывался неплохой вид на гоночную трассу. Ден рвал противников. Как всегда. Я могла его ненавидеть, могла бояться, могла желать ему подохнуть в тяжких мучения, но отрицать, что этот сукин сын чертовски талантлив — глупо. Он гонял, как Бог, становясь одним целым с машиной, превращаясь в ветер.