«Каза Эстебано»

Матильда

Свежий воздух совершенно не помог мозгам встать на место, скорее наоборот – Матильда со всей ясностью поняла, что этого шанса она не упустит! Незнакомец в маске, которого она про себя называла Зорро (уж очень был похож) рождал в ней такой ураган эмоций, что не позволить ему унести себя в страну Оз было бы полной глупостью.

Да, он был непозволительно молод. Лет двадцати с небольшим, примерно как студенты почти забытой Оль Санны. Да, он был нищим авантюристом, возможно, даже простолюдином. Да, все что он мог – защитить Матильду от пьянчужки и подарить ей головокружительный танец.

Темные ангелы, как он танцевал! Словно родился не диком веке сумасшедшего волшебного мира, а в веке двадцать первом мира нашего, не менее сумасшедшего…

Матильда на секунду остановилась, едва выйдя за порог таверны, и подняла лицо к небу, полному незнакомых ярких звезд. Ее щеки и губы холодил ветер, пахнущий речной свежестью, расцветающими каштанами и лошадями. А ее сердце горело и пело, словно ей снова было шестнадцать лет.

Ведь только в шестнадцать лет девочки сходят с ума от незнакомцев в масках, танцующих, как боги! И забывают спросить имя, потому что все время есть что-то важнее – коснуться его руки, услышать стук его сердца, улыбнуться ему таинственно и призывно…

– Мадам! – Очарование момента почти нарушил извозчик, подкативший прямо к дверям таверны. – Карета подана!

Зорро рассмеялся, подал Тиль руку и помог забраться на сиденье. Коляска тут же тронулась, лошадь зацокала копытами – и окружающий мир вновь исчез.

Матильда чуть опомнилась, лишь когда извозчик вновь подал голос:

– Куда едем, мадам?

Она замялась, не совсем понимая – надо ей отвечать или оставить заботу обо всем Зорро? Но у него нет ничего, даже камзола и шпаги, может быть, он альфонс?

Додумать неприятную мысль Матильда не успела. Ее обняли крепче и велели кучеру:

– На постоялый двор.

Наверное, ей надо было задуматься – а не женат ли он, раз не везет ее к себе домой? Или, может быть, он собирается ее похитить? Или… к черту сомнения! Сегодня она рискует и пьет шампанское!

Обернувшись к Зорро, она впервые рассмотрела его лицо. Когда он успел снять маску? Или она с него сняла? Кажется, когда они целовались. А, неважно как и когда! Важно, что она может рассмотреть его, своего внезапного любовника. Первого в этом проклятом мире, выбранного ей самой, и не из соображений «надо», а просто так. Потому что хочется. Потому что он ей нравится. Потому что он горяч, красив, изумительно танцует и ни на миг не задумался, прежде чем спасти ее от злобного чудовища.

Пока Матильда гладила его по едва тронутому щетиной волевому подбородку, в памяти что-то зашевелилось, кольнуло. Показалось – она раньше видела Зорро и не так давно. Где и когда? Мелькнула смутная картинка незнакомца около лавки модистки… да, очень похож! Наверняка именно он. Ведь не может же это быть ее супруг, князь Волков, правда же? А из ее скудного списка знакомств в новом мире подходит возрастом и мастью лишь он. Но князь Волков, во-первых, пьянь болотная, а Зорро едва пригубил сангрию. Во-вторых, она точно помнит – глаза у князя было светло-голубыми, а не кобальтово-синими. А в-третьих и последних, князь Волков мертв. Так что долой глупые мысли! Вообще все мысли долой!

Касание горячих губ к ее пальцам вымело глупые мысли лучше урагана «Катрин», и Матильда позволила себе просто расслабиться, улыбнуться… и утонуть в невероятно синих глазах, глядящих на нее с восторгом…

Что это был за постоялый двор, Матильда не запомнила. И без единой глупой мысли отдала за номер пять серебряных франков – мелочи, сущие мелочи! А вот то, что Зорро покраснел и опустил глаза, когда не нашел кошеля у пояса, и ей пришлось расплачиваться – ей даже понравилось. Она никак не могла понять, кто она в этой ситуации – богатая вдова, покупающая жиголо на ночь, или невинная дева, спасенная благородным авантюристом. Впрочем, особо она и не старалась ничего понимать. Ее лицо горело, ее тело плавилось и жаждало прикосновений, а сомнения и совесть… да черт с ними! Пусть заткнутся!

После того как Матильда бросила на стойку портье монеты, они с Зорро не обмолвились ни словом. Как будто слова могли спугнуть что-то невесомое, как флер сказки, и превратить их волшебную встречу в какую-то банальную интрижку.

Зорро накрыл ее губы своими, не дотерпев до нужной двери каких-то два шага. Его поцелуй просил: не думай, ни о чем не думай, только чувствуй. Меня. Себя. Нас. Эту волшебную ночь.

И она послушалась. Вплетя пальцы в льняные локоны, ненамного темнее ее собственных, Матильда привстала на цыпочки, прижалась к нему – и тихонько вскрикнула, когда ее подхватили на руки. А потом – еще раз, когда ее опустили на пахнущую лавандой постель и накрыли горячим напряженным телом. Какие, к черту, мысли! Она стонала от нетерпения, выгибаясь навстречу и помогая избавиться от проклятых демонами панталон, она жмурилась и терлась всем телом – с наслаждением ощущая твердые мускулы под пальцами, шелковистую кожу… Кажется, она порвала его сорочку, пытаясь стащить ее неловкими пальцами, а может быть, он сам порвал. И они вместе смеялись, когда сорочка, брошенная наугад, повисла на так и не зажженной люстре.

Вместе.

Матильде понравилось это слово.

Вместе смеяться. Вместе танцевать. Вместе стонать от нетерпения и наслаждения. Вместе ломать чертову кровать и посылать к демонам назойливых соседей. Вместе пить воду из единственного кувшина. Вместе разглядывать друг друга, водя ладонями по влажной коже, и снова смеяться – от счастья, обыкновенного, бессмысленного счастья просто быть вместе.

И вместе уснуть, прижавшись друг к другу, словно два щенка в корзине.

И почему она раньше не задумывалась, какое это прекрасное слово – вместе? Даже если ты не знаешь его имени, это совсем не так важно, как волшебное слово «вместе».

Шато «Ундина», день спустя

Матильда

– А у тебя тут миленько, – раздался ненавистный голос.

Матильда вздрогнула и чуть не уронила чашку с утренним шамьетом прямо на список срочных покупок, из которого она пыталась вычеркнуть хоть что-нибудь. Она так увлеклась, что не услышала шума подъезжающего экипажа.

– Будьте вы прокляты, Д’Амарьяк! – Она еле подавила желание схватиться за кулон, висящий на груди, и спрятать его под платье. Поздно! Теперь прятать – лишь привлекать к нему внимание.

– Хорошая попытка, девочка. – Чертов маньяк шагнул на увитую розами и виноградом террасу, где фрау Берта накрыла поздний завтрак. – Эй ты, вина и завтрак нашей милости, – бросил он выбежавшей на шум Козетте.

Шуструю и любопытную девчонку Матильда назначила своей камеристкой. У нее обнаружились два бесценных дара: делать изумительные прически и поднимать хозяйке настроение.