Люблю тебя.

Мама».

Пепел давно осыпался с его пальцев, но Андре все стоял, невидяще глядя в окно – там благоухали цветущие яблони, щебетали птицы. В сердце же Андре было пусто и мертво, как в склепе. Лишь бились обрывки мыслей, не желая складываться в единую картину. Слишком уж эта картина была неприглядна.

Он всегда верил, что мать его родилась бездарной, что отец женился на ней по великой любви, принимая ее такой, какая она есть, что он пошел против мнения света, против предрассудков… А оказалось, что все совсем не так. Маркиза Аурелия была сильной некроманткой, и по настоянию супруга… или жениха, не суть… Она отказалась от своего дара и позволила заблокировать дар своего первенца. И теперь… а что теперь?

Матушка не просто так пишет, что дар сожжет его. Наверняка именно поэтому она редко смеется и часто болеет. А он сам… тут все ясно. Когда умер Андрей Волков, спали и все заклинания, блокирующие его дар. И теперь он, Андре Вульф, барон Грасси, некромант. Глупый, необученный мальчишка! Если бы он знал, отчего ни одно занятие, кроме разве что механики, ему не интересно! Если бы хоть догадывался, что лишен чего-то важного! Но ведь он бесконечно верил отцу! Верил, что Единый не дал ему дара, сделал его позором семьи…

Сжав кулаки, Андре зажмурился – такая его обуяла ненависть. Вся злость, вся обида на отвергшего его отца, вся ненависть, которую он долгие годы держал в узде, разом вспыхнула в нем, испепеляя последние остатки сыновней любви.

Ложь! Вот что его окружало всю жизнь! Отец лгал ему, даже мать лгала ему! Пусть из любви, но мать позволила отцу уничтожить их обоих!

И ведь отец ни слова не сказал про дар. Знал. Точно знал, что или анафема, или дар Смерти убьют его, и промолчал! Лицемер! Очистил совесть, выпнув сына во Франкию, и подыхай как хочешь!

Уж не сам ли отец подстроил убийство набожного слизняка? Или враги отца использовали Андре как пешку? Сам Андре не мог убить. Он не убийца и никогда им не был!

– Ты прав. – Из кружащего по комнате пепла соткалась знакомая фигура, потемнела, приобрела краски, и Шарлемань де Грасси непринужденно уселся на подоконник. – Тебя подставили. И сделал это не князь Михаил.

На мгновение Андре обрадовался. Все же не отец! Все же отец сохранил какие-то чувства к своему первенцу.

Но Шарлемань сочувственно покачал головой:

– Нет. Князь Михаил слишком слаб, чтобы самому избавиться от тебя. А позорная казнь сына лишила его влияния на императора, погубила его репутацию и дело, которому он отдал большую часть жизни. Ты не прислушивался к политическим новостям, а зря.

– Зря? – переспросил Андре, просто чтобы не молчать. И чтобы не признаваться самому себе, что ему снова больно.

– Союза Руссии с Астурией не будет. Переговоры о браке его высочества Мориса и русской принцессы Анастасии, которые император Руссии начал, прислушавшись к князю Михаилу, сорваны. Сам князь Михаил удалился в дальнее поместье, и император не зовет его обратно.

Андре передернул плечами, не желая пускать в сердце ни капли сочувствия. К кому? К человеку, хладнокровно лишившему его дара и почти убившему? Нет! Какими бы благими не были цели князя Михаила, сочувствовать ему Андре не будет!

– Почему ты уверен, что меня подставили?

– Я видел твои воспоминания. Они тоже заблокированы, но для меня это не проблема. Так вот, для начала тебя отравили. Вино с алкалоидом, вызывающим видения, потерю ориентации и провалы в памяти. Не стоило пить с незнакомцами.

Андре только передернул плечами: больше он с незнакомцами не пьет. Он вообще больше ни с кем не пьет, кроме Мориса. И то, полбокала контьера и выпивкой не назовешь. Андре сделался трезвенником и параноиком _– Исполнилась мечта князя Михаила, будь он проклят!

– Кстати, твоя жена – красотка, хоть и полная дура. Жаль, что ее отравили.

– Как отравили? – хоть Андре не помнил толком ее лица и не считал шлюх полноценными людьми, все равно лишние жертвы его возмущали. Ее-то за что? Кому помешала дурочка?

– Надежно отравили. У этого яда очень характерный запах. Ты был слишком одурманен, чтобы распознать, что именно льет в стакан твоей невесты бордель-маман.

– Погоди-погоди! Не может этого быть. Морис сказал, что она получила наследство и вполне жива.

– Вот как? – Шарлемань оживился. – Следует навестить ее. Вероятно, мы столкнемся с прекрасно выполненным умертвием. Тебе будет полезно на это посмотреть.

– А если она не умертвие?

– Уложишь ее в кровать. Она весьма… да, весьма! А у меня больше века не было женщины!

Андре совсем запутался.

– Ты сам собираешься переспать с моей женой? Но ты же призрак!

– Ну да, я бестелесный призрак, – вздохнул Шарлемань и тут же подкрутил ус. – Но ты поможешь мне решить это небольшое недоразумение, не так ли, друг мой? Надо всего лишь подобрать достойное тело, не занятое душой.

– Ты предлагаешь мне кого-то убить?

– Убить? Андре… мне нужно живое тело, а не труп. Я вижу, ты пока не очень понимаешь. И ладно, у нас полно времени! Научишься. Теперь-то ты снова нормальный маг, а не обрубок. Чувствуешь? Мир звучит и пахнет совсем иначе!

– Не чувствую. – Андре нахмурился. – А должен?

– Чувствуешь. Просто ты сейчас слишком зол. И это – правильно! Никому не сойдет с рук… – Глаза Шарлеманя засветились мертвенно-зеленым светом, и сам он на миг показался чудовищем, вылезшим из склепа. – Кто из противников твоего отца мог тебя подставить?

– Откуда я знаю? – нахмурился Андре. – Они там все, чтобы их демоны задрали, одного поля поганки.

– Подумай, Андре. В твоих воспоминаниях все слишком обрывочно. У тебя великолепная способность пропускать все мимо ушей. А я совершенно не разбираюсь в политической обстановке вашего безумного века.

– Да ну? Ты только что дал мне отличную сводку.

– Не сводку, а резюме подслушанных сплетен. Не думаешь же ты, что я мирно спал всю эту неделю!

– Мог я хотя бы надеяться…

Де Грасси фыркнул и похлопал Андре по плечу. Вполне материально похлопал, кстати, хоть воздух и не шевельнулся.

– Мы с тобой на одной стороне, помни об этом. Идем в библиотеку, будем читать газеты за последние пять лет.

Андре с тоской покосился на постель. Приближалась полночь, а у него был трудный день.

– Давай завтра, я устал, как собака.

Шарлемань на миг замер, нахмурился – и отступил.

– Конечно. Спать куда важнее. Не смею отвлекать вас от столь необходимого дела. – С видом глубочайшего разочарования призрак поклонился и стал бледнеть.

– Какого демона, де Грасси! – Андре разозлился.

– Никаких демонов. Если тебе все равно, что твоя мать умирает, что твое имя втоптали в грязь, что тебя почти лишили души, что ты не сможешь передать своим детям ни имени, ни дара, ни чести… Кто я такой, чтобы мешать тебе спокойно спать, Андре Вульф?