Плодородное тело будущей Марии Юрг прикрывало удивительной красоты белоснежное платье с облегающим верхом. Его бездонное декольте обнажало подаренное женихом массивное золотое ожерелье, все время беспомощно проваливающееся меж колыхающихся форм. Многослойная пышная юбка была украшена длинным полупрозрачным шлейфом, раскинувшимся по зеленой траве и опавшим желтым листьям. Держа в руке изящный букет белых розочек, скромно опустив вниз якобы смущенный взгляд, добрая и румяная Мария терпеливо ожидала прибытия допрыгавшегося жениха.

Но Томаса не было. Заскучавшие гости начали немного беспокоиться и разговаривать чуть погромче, а среди зевак все чащи раздавались смешки и пошлые шутки, смех над которыми не все за столом могли сдержать, особенно вновь повеселевший после длительного траура по своей невинности Ален и другие неотесанные рыцари. Всем назло Мария, как ни в чем не бывало, продолжала скромно переминаться на месте, задумчиво теребя хрупкие лепестки роз и бесчисленное количество золотых колец на пухленьких пальчиках. Но это была только внешняя картина.

Внутри, точно согласно очередной версии женского разума видавшего виды Нильса, бушевала нещадная буря. Мария абсолютно искренне мечтала четвертовать Томаса самым беспощадным образом и тут же беспокоилась, не случилось ли с ним чего плохого. Она одновременно, ну или с разницей в мгновения, то хотела с драматическим видом убежать на глазах у ахающих зрителей, то в одиночестве тут же намертво стоять до самого утра, обреченно промокая под снегом и дождем. Конечно, при всем этом не меньше, чем за жизнь жениха, она волновалась за непонятно откуда взявшуюся предательскую складку на платье, очень дорогом платье, которую, на самом деле, никто кроме нее и не видел. Как и любая нормальная девушка, Мария также не могла не переживать, насколько толстой она выглядела и достаточно ли красиво уложены ее роскошные черные волосы всем потаскухам на зависть.

Наконец где-то за домами послышался долгожданный учащенный топот копыт, позволив невесте облегченно выдохнуть, впрочем, как и многим гостям, не считая почерневших все еще одиноких, уже не таких молодых подруг, приглашенных то ли по дружбе, то ли для такой изощренной пытки.

Из-за угла, в сопровождении приемного отца, показался эффектный жених, вызвав ликующие аплодисменты заждавшихся зевак и слезы на глазах растроганных женщин. Уже почти снова отрастивший каштановые волосы до плеч Томас, облаченный в идеально начищенные доспехи с бронзовым жетоном, а также свежую синюю накидку, рысью приблизился на вымытом и расчесанном Векторе к великолепной невесте, ловко спешившись возле нее. Тут оказалось, что будущий супруг изрядно запыхался, а также был встрепан и взволнован. Судя по его странному виду, удрученной Марии снова почудилось, что выстраданная свадьба может не состояться. Однако на самом деле паскудный Томас всего лишь чуть не проспал церемонию и в последний момент был впопыхах собран проклинающим все на свете Нильсом.

– Клянешься ли ты в вечной и верной любви к моей дочери Марии Лури? – с волнением начал церемонию отец невесты, пристально и недоверчиво оглядывая все еще странно выглядящего после сложных мутаций жениха.

Улыбающийся Томас уже держал за вспотевшие руки свою ненаглядную женщину и нежно смотрел в ее счастливо сверкающие глаза:

– Клянусь вечно и верно любить свою жену Марию Юрг!

– Клянешься ли ты оберегать и хранить от всех невзгод и опасностей мою дочь Марию Лури?

– Клянусь оберегать и хранить свою жену Марию Юрг! Отец невесты повернулся к сияющей девушке:

– Дочь моя, согласна ли ты стать женой Томаса Юрга, доверить ему свою жизнь навечно и действительно именоваться впредь Марией Юрг?

– Да, согласна! – задрожала она, в этот самый момент официально став женой Томаса, и разрыдавшись, кинулась с жарким поцелуем в его могучие объятия под умиленные возгласы многочисленных гостей и случайных зрителей.

Уже через минуту счастливые молодожены мчались на своем резвом черно-белом коне через весь город к Северным воротам Парфагона. В их сердцах невольно появилось какое-то новое чувство, которое перевело их отношение друг к другу на некий более ответственный и глубокий уровень. Смакуя его, они незаметно для себя добрались до выхода из залитой солнцем столицы и затем блаженно поскакали вокруг бесконечной парфагонской Стены, нарочито вставляя в каждую фразу обращение друг к другу исключительно как муж и жена. Спустя приблизительно час они вернулись к праздничному столу, где веселье было в самом разгаре и их ни на минуту не отпускали от себя печальные родители счастливой невесты, понимая, что теперь их повзрослевшая драгоценная доченька навсегда покинет свою ухоженную комнату в родном доме.

Первую брачную ночь новоиспеченные молодожены провели в скромной спаленке небольшого, но уютного домика на окраине, который, как новоиспеченному офицеру Королевской рыцарской армии Парфагона, был всего несколько дней назад передан храброму Томасу в пожизненное пользование. Хотя они не жили в нем до свадьбы, хозяйственная Мария все же успела навести посильную чистоту и порядок. Тем не менее, каменный одноэтажный домик, пока почти лишенный мебели, был далеко не нов, сыроват, пах затхлым деревом от трухлявых перекрытий, скрипел дверьми и окнами, жутко продувался сквозняками, а его пыльная штукатурка вечно осыпалась со стен. Но зато это было первое собственное жилье молодой пары, принадлежащее только им одним, и где они были единоличными хозяевами.

Наслаждаясь новым положением в обществе и полной законной свободой передвижения голышом в своих скромных хоромах, в перерывах между жаркими объятиями, они всю бесконечную ночь воодушевленно проболтали о всякой ерунде, в том числе вспомнив свое знакомство в Школе и первую сумасбродную ночь в доме кузнеца Макса Ланка.

* * *

Проснувшись после обеда следующего дня, заспанный Томас услышал за прохудившимся окошком необычно много шума и поспешил немедленно выйти на оживленную улицу в одних панталонах и рубахе. Вокруг творилась невообразимая паника. Испуганные люди беспорядочно сновали во всех направлениях. Из раздающихся с разных сторон разговоров стало понятно, что мутанты впервые за свою историю успешно атаковали ту самую Башню признания под командованием Аарона Коннелла. Также звучали противоречивые слухи о том, что враг собирается или уже атакует другие укрепления на подступе к самому Парфагону, который и вправду стал главной целью Эйзенберга.

Пораженный Томас не мог понять, как осмелевшие мутанты смогли так молниеносно взять абсолютно неприступную Башню, и что вообще там происходит. Но еще больше его поразило, как скоротечно изменились настроения рядовых обывателей и их взгляды. Еще вчера многие были уверены, что многовековой мирной жизни могущественного Парфагона ничего не угрожает, издевательски смеясь над думающими иначе разумными скептиками, кого считали позорными паникерами. А сегодня эти же самые люди внезапно оказались в совершенно перевернутом мире, в котором, казалось бы, простейшее благо – быть просто живым и просто радоваться самой жизни – было поставлено под вполне реальную угрозу, снизив до ничтожности важность всех других еще вчера ценных до абсурдности понятий.