— Простите? — Лицо Игоря вытянулось.

— Мне прощать нечего, — продолжала она. Потом достала из сумочки пистолет и направила в грудь шоферу:

— Быстро все в машину! Заводи мотор! Если не поедешь, я тебя арестую за контрреволюционный саботаж. В управление вернешься под конвоем. Ты знаешь, у меня есть такие полномочия.

— Что… да я… да как это… — начал заикаться шофер. Крестовская сняла пистолет с предохранителя:

— Ну, смотри, ведь до этого я тебя, может быть, пристрелю во время попытки к бегству. Как думаешь?

То, что она все так и сделает, было написано на лице Зины, поэтому шофер быстро юркнул в кабину, завел двигатель. Она обернулась к Баргу:

— А ты вон отсюда! Никуда со мной не поедешь. Отправляйся к Бершадову, скажешь, пусть по этому адресу пришлет подмогу! — Обернулась к остальным: — Чего ждем?! В машину, быстро!

Захлопали двери, взревел двигатель, старый автомобиль газанул слишком резко — заскрипели шины по асфальту. Игорь Барг растерянно проводил машину глазами. Ну а Зине больше не хотелось на него смотреть — Барги остались позади, ушли из ее жизни…

Ехали долго. В салоне автомобиля повисло напряженное молчание. Изредка спутники время от времени переговаривались приглушенными голосами — теперь Крестовская внушала им опасение.

Унылая бесконечная дорога тянулась не прерываясь, и у Зины было время подумать. Мысли были разные, и прежде всего о том, что уже наступил конец месяца, сегодня 20 июня, а новых убийств больше не произошло. Похоже, убийца действительно убивал только в летние месяцы — но почему?

А еще она думала о том, что, по всей видимости, на след убийцы жену Раевского натолкнули ее вопросы. Во всяком случае врос об экзотических приправах. После этого мать убитой девочки обо всем догадалась и бросила в лицо своему мужу обвинение. Раевский же впал в ярость и задушил жену. А после этого отправился в Черноморку, чтобы самостоятельно расправиться с убийцей. Крестовская убеждала себя, что именно так все и было, а еще представляла себе ужасные картины — одну ужаснее другой.

Ей правда страшно. Оставалось, отбросив свои страхи, надеяться, что они все-таки приедут вовремя.

Думала она еще об одном. В Черноморку они едут к женщине. И она, эта женщина, любовница Бориса Раевского, либо сама могла убить детей, либо была связана с убийцей. По всей видимости, Раевский встречался с этой женщиной долгое время и ради нее хотел оставить семью. А маленькая София была препятствием — Раевский безумно ее любил.

Может, именно поэтому женщина и решила избавиться от Софии — чтобы Борис Раевский ушел из семьи? А две предыдущие девочки были либо репетицией, подготовкой к единственному нужному убийству, либо частью мистического ритуала?..

У этой женщины, любовницы Раевского, были высокие доходы, поэтому и вкусы весьма непростые. Она могла готовить ему блюда с редкими, экзотическими приправами. Конечно же, жена Раевского не могла не знать об этом качестве его любовницы. Поэтому, когда Зина заговорила о редких специях и приправах, она сразу поняла, в чем дело.

Было очень похоже на то, что жена Раевского провела свое собственное расследование и получила перец в качестве вещественного доказательства. Что собиралась она сделать с ним? Зина прекрасно понимала, что об этом уже никто не узнает. Но догадливость этой несчастной женщины стала причиной ее смерти.

Крестовская не думала о том, что будет, если там, по адресу в Черноморке, окажется засада и начнется перестрелка. Она и в этот раз действовала на свой страх и риск, понимая, что останавливаться слишком поздно.

— Здесь, — шофер резко затормозил возле одноэтажного домика, скрытого за глухим каменным забором. — В общем, вы как хотите, а я туда не попрусь! Второй шкуры у меня нет. Арестовывайте, не арестовывайте — не моя это работа!

Вместо ответа Зина просто сплюнула на пол. Все подобные разговоры вызывали у нее дикое омерзение. Но другого выхода не было. И она первой выпрыгнула из машины, доставая на ходу пистолет.

— Стойте! Сначала в дом войдем мы! Опасно! — один из офицеров притормозил Крестовскую.

Тут она не возражала — в его словах был смысл, им такие вещи явно привычнее. Зина подошла к дому, но вдруг вцепилась в рукав офицера, идущего перед ней:

— Смотрите! Калитка открыта!

Действительно, калитка в воротах была приоткрыта. И достаточно широко. Крестовская напряглась — она поняла, что ее подозрения подтвердились.

— Не нужны пистолеты! — бросила она, отправляя свой обратно в сумку.

Запущенный маленький сад был каким-то пустым. Вообще вся эта местность была достаточно странной: не лаяли собаки, не плакали дети, не слышалось человеческих голосов. Какое-то отстраненное место… Зина слышала, что где-то в Черноморке должно быть море, хоть никогда в этих краях не была. Но морем здесь не пахло, неповторимого морского запаха не чувствовалось нигде. Может, потому, что дом стоял у самой дороги?..

Входная дверь была приоткрыта точно так же, как и калитка. Один за другим все вошли внутрь, огляделись. Ни души. Увидев обстановку гостиной, Зина несколько удивилась: совсем не похоже на неказистый сельский домик! Очевидно, у любовницы Раевского были очень нестандартные вкусы.

На кухне она обнаружила целый шкаф с набором всевозможных специй. По всей видимости, коллекционирование специй было увлечением хозяйки этого дома.

— Крестовская, идите сюда! — Пока Зина занималась специями в кухне, из глубин дома раздался окрик одного из офицеров. Она поспешила на зов.

Борис Раевский лежал в спальне, на кровати, накрытый до подбородка шелковой простыней. Крестовская сразу поняла, что он мертв — на его лице выступали раны, язвы, щеки глубоко запали.

Она осторожно отдернула простыню. На Раевском была мужская пижама из черного шелка, ноги были босыми. Домашние тапочки стояли возле кровати.

На первый взгляд все выглядело так, словно Борис переоделся в пижаму и лег спать в кровать. Так, как будто он всегда так делал. Его уличная одежда — серые брюки и черная рубашка с коротким рукавом — была аккуратно развешана на стуле. Жил ли в этом доме Раевский? Судя по всему, да. И, судя по пижаме, возможно, даже семейной жизнью.

Крестовская принялась расстегивать пижаму.

— Что вы делаете? — попытался остановить ее один из офицеров. — Надо дождаться экспертов. Нельзя прикасаться!

— Я сама эксперт, — буркнула она, продолжая осмотр. Через полчаса ей все стало ясно.

Конечно, это была не естественная смерть, не спокойная смерть во сне. Борис Раевский умер от инъекции иприта. След от укола Зина обнаружила сзади, на предплечье. Раны и язвы на лице были не экземой, не аллергической реакцией, а следствием воздействия на организм иприта. Раевского убили тем же самым ядом, которым убили девочек. Только конфеты в его случае оказались не нужны.

Закончив с осмотром тела, Крестовская принялась осматривать комнату. В ней были женские вещи, и достаточно много. Все эти вещи были красивыми, дорогими, явно контрабандными и стоили немалых денег. Изысканное белье, золотые украшения, французские духи, хорошая косметика — все это было рассовано по ящикам небольшого комода, стоящего в спальне. Однако самую интересную находку Зина обнаружила внизу в последнем ящике. Под ворохом чулков и шарфиков пряталась старинная шкатулка черного цвета, запертая на замок.