– Что он говорит? – спросил я Дилана.

– Не знаю немецкого.

Дрожа всем телом, Ван Шайк кивнул, и Петер помог ему пройти еще шагов десять. Он стоял на опушке леса, опираясь всем весом на здоровую ногу. Несколько секунд он смотрел на нас, затем повернулся к нам спиной.

На его месте я бы сделал так же – предпочел умирать лицом к деревьям, а не к своим палачам.

С презрительным выражением на лице Петер подошел к нам и, повернувшись на каблуках, вскинул ружье к плечу.

Было видно, как он мысленно ведет отсчет. Пять, четыре, три, два – и Ван Шайк, припав на раненую ногу, рванул в сторону.

– Стреляй! – закричала Томи, и в тот же миг раздался выстрел, сваливший Ван Шайка наповал.

Заткнув уши, мы все вздрогнули, когда голландец безжизненно рухнул в листву.

Повернувшись к нам, Петер сунул мне в руки ружье и достал из кармана пачку сигарет. Он закурил и сказал:

– Ну конечно, он попытался сбежать.

И пошел прочь.

Томи присела у тела Ван Шайка.

– Выстрел в голову, – заметила она, оглядываясь через плечо.

Некоторое время мы молча наблюдали, как она снимает с Ван Шайка теплую куртку и примеряет ее, проверяя, подойдет ли размер.

– Может, похороним? – спросил Дилан.

– Я не собираюсь рыть могилу насильнику. – Томи посмотрела между нами и последовала за Петером.

– А мы собираемся? – на этот раз Дилан обратился ко мне.

– Неправильно оставлять его так.

– Джон, ты суеверный человек?

– Нет, – ответил я, немного подумав. – Ну, самую малость.

– Ты все еще можешь что-то цитировать из Библии. В отеле я не знаю никого другого, кто еще мог бы так.

– Просто запомнилось.

– Ты ходил в католическую школу?

Глядя на тело Ван Шайка, я удивлялся, что не чувствую отвращения. Теперь, когда приговор приведен в исполнение, его смерть почти не напоминала о противостоянии. Стало легче примириться с мыслью, что мы сделали определенно правильный выбор. И эта легкость пугала меня. Интересно, если я когда-нибудь найду убийцу Гарриет Люффман, у меня получится принять такое же решение, единственно разумное и справедливое?

– Джон?

– Да? А… нет, я ходил в религиозную школу, но не в католическую. Лет до девятнадцати хотел работать в церкви, в основном потому, что этого хотели мои родители. Затем забросил обучение и поступил в колледж.

– Ты интересный человек. – Он вздохнул, не сводя глаз с Ван Шайка. – Мое внутреннее чутье подсказывает, что все-таки надо похоронить его.

– Мое тоже.

– Но прямо сейчас у меня, наверное, не хватит духу.

– Давай вернемся позже. Я помогу. Позовем Роба, или Аррана, или еще кого-нибудь. – Я указал на деревья и добавил: – Мне показалось, перед этим кричала птица. Давно не слышал.

– М-да, птицы нам не помешали бы. Мы бы поохотились на них.

Упоминая птицу, я не совсем то имел в виду. Мысль об охоте на остатки дикой фауны немного огорчила меня, но я придержал свои чувства при себе. Дилан, казалось, пребывал в задумчивом настроении, и когда мы возвращались в отель, он, нахмурившись, повернулся ко мне:

– Могу я кое в чем признаться?

Я улыбнулся:

– Ты же понимаешь, я не священник и не могу спасти твою душу.

– Смешно. Нет, я о другом… Знаешь, на мгновение я позавидовал ему.

– Кому?

– Ван Шайку. Чистый выстрел в голову, и он умер. Ему больше не нужно беспокоиться о еде, о группе или о борьбе внутри нее либо о том, как остаться в живых или как поговорить с язвительной блондинкой, чтобы раздобыть патроны. Он даже не смотрел на нас. Это, наверное, как щелкнуть выключателем.

У меня пропал дар речи.

– Не волнуйся, я не собираюсь выписываться на тот свет. Просто подумал… может, он отправился в место получше? И на какую-то долю секунды позавидовал ему.

– Ты веришь в рай?

– Вряд ли.

– Что ж, разумный ответ.

– В какой-то момент и ты должен был прийти к такому ответу. Что изменилось? Ты потерял веру? Атеист теперь?

– Не атеист. Скорее агностик. Я понял, что никогда не узнаю, поэтому имело смысл сосредоточиться на любой работе в этой жизни, а не готовиться к другой, которая может никогда и не наступить.

Он кивнул:

– Захотел потрахаться, да?

– Очень.

Мы оба рассмеялись.

– Если что-то и способно настроить молодого человека против Бога, так это то самое, – заметил он.

– Ну, не совсем так. Но я был подростком… и чего притворяться, то самое тоже имело значение.

Дилан пристально посмотрел на меня, будто хотел спросить о чем-то еще, может, обо мне и Томи или о моем расследовании. Но, похоже, передумал, и мы пошли дальше.

Неожиданно я задал ему вопрос:

– Где находится королевский люкс?

На мгновение он запнулся, даже сбился с шага, будто мой вопрос физически нарушил его ритм.

– У нас нет королевского люкса. Есть номера получше, побольше, но не королевский люкс… А тебе зачем?

– Да не зачем. Мой номер кажется маленьким. Хотел переехать.

– Понятно.

Мы вернулись в отель, когда люди начали спускаться в ресторан на ужин. Пара человек, кивнув в нашу сторону, наградила нас мрачными взглядами, зная, откуда мы только что вернулись.

Томи ушла, скорее всего, наверх, и Дилан отправился к ней за патронами.

Заметив меня в вестибюле, подошел Роб и протянул мне сигарету.

– Все вокруг почему-то стараются превратить меня в зависимого, – произнес я, но достал зажигалку. – Да какая теперь разница? Мне так кажется.

– Как все прошло?

– Вроде слышал, как кричала птица, – ответил я.

Его лицо просияло.

– Какая именно?

– Извини, не разбираюсь. Вряд ли отличу крик одной птицы от другой.

– Ну… а на что этот крик был похож – воркование там, или карканье, или чириканье?

Я улыбался:

– Похож на писк.

Наша оживленная беседа привлекла внимание нескольких человек, и до меня дошло, что нас могут понять неправильно. Сегодня мы убили одного из группы. Пока не возьмусь предсказать, как это повлияет на остальных в будущем.

День шестьдесят шестой (3)

На день отстаю, поэтому сначала закончу писать о стремительном развитии событий, связанных с казнью Николаса Ван Шайка.