Через несколько месяцев один режиссер не ответил на ее звонок – до сих пор такого не бывало. София знала о его новом фильме и думала, что могла бы сыграть возлюбленную главного героя – морского офицера, переживающего внутренний конфликт. Роль досталась какой-то актрисе на десять лет моложе, и София почувствовала себя ужасно глупо. Через месяц модный бренд, в чьей рекламной кампании она участвовала, тихо расторг договор с ней. Она попыталась убедить себя, что все еще наладится. Десять лет она пользовалась падкостью зрителей на симпатичные фигурки и мордашки, теперь это обернулось против нее. Ничего, ведь Софию Уэнтворт любили не только за внешнюю привлекательность? Даже если она утратила ту силу, которой обладала в четырнадцать, у нее наверняка есть и другие качества, не менее ценные для аудитории? Этот вопрос София и задавала себе, стоя в гримерном вагончике.

– Вы понимаете, зачем Кортни это делает? – спросил Дерек. – Зеленое платье, запрет на макияж? Она хочет, чтобы вы отказались от роли.

София повернулась к нему, оторвавшись от своего отражения в зеркале, и сурово ответила:

– Я не откажусь!

Но в следующую секунду она спросила себя: а если и правда отказаться? Тогда больше не придется надевать жуткое платье, не придется выставлять себя дурой перед камерой, разочаровывать поклонников и рушить свою карьеру. Может, об этом стоило подумать? Но как же Джек? В случае отказа от роли она, вероятно, никогда его не увидит. Нет, не вариант. София посмотрела на Дерека и повторила:

– Я не откажусь, мистер.

Гример кивнул:

– Ну и правильно, миз Уэнтворт.

– С другой стороны, что же мне делать? – горько рассмеялась София, снова увидев себя в зеркале и пожалев о своей категоричности. – Выходить на площадку нет ни малейшего желания! Работать с такой партнершей – это будет сплошное мучение. Она же меня ненавидит! Я чувствую себя школьницей, которую задирает какая-то вонючая уродина! С той разницей, что Кортни не вонючая и не уродливая, а скорее наоборот, да еще и моложе меня…

Дерек схватил ее за плечи:

– Хотите поставить задиру на место?

Его энтузиазм удивил Софию.

– Почему бы и нет, – осторожно ответила она.

– Как человек, имеющий опыт общения с задирами, авторитетно заявляю: они понимают только одно – слабость. И преследуют слабаков. Вы же не слабак?

– Думаю, нет.

– Определенно нет, – произнес Дерек твердо.

– Ну и что из этого следует?

– Вы должны за себя постоять.

– Каким образом? Соперничать с ней я не могу, – сказала София усталым голосом.

– Можете.

– Но как…

– Вы умная женщина и уже знаете, что делать.

София еще раз посмотрела на себя в зеркало и задумалась, а потом кивнула Дереку и принялась составлять план.

Джек решил использовать светорассеивание в объективе на всех планах Кортни. Пока вежливый осветитель из Шропшира бегал по площадке в поисках крошечного зеркальца, София стояла в стороне, а Кортни репетировала сама с собой. Вдруг она крикнула:

– Отойдите, пожалуйста! Вы закрываете мне перспективу!

– Ой, извините. Конечно, – сказала София и смущенно отодвинулась, только теперь заметив, что несколько минут остолбенело смотрела в пространство.

Кортни закончила репетировать и подошла.

– Вы извините, что я повысила голос, – сказала она, неискренне улыбаясь во весь рот. – Просто моя перспектива для меня важна.

– Все в порядке, я знаю, – виновато ответила София. – Я что-то замечталась.

– Это неудивительно. Вы ведь из театра и не привыкли следить за такими вещами.

София приосанилась:

– Я знаю, что такое зрительная перспектива и когда за ней нужно следить.

– Но изначально вы работали в театре?

– Да.

Кортни тряхнула волосами:

– О чем я и говорю. Это многое объясняет. Например, то, почему вы потеряли девушку – летучую мышь.

София вспыхнула:

– Что, простите?

Кортни со смехом пояснила:

– Ну, вас же учили работать в театре, а не в кино, поэтому вы и играете театрально, старомодно. Наверное, на сцене это смотрится лучше, чем на экране.

София расхохоталась:

– Вы думаете, я потеряла Бэтгерл, потому что я театральная актриса?

Она вгляделась в лицо соперницы, пытаясь понять, в какую игру та с ней играет.

– Конечно. Почему же еще? – с нажимом ответила Кортни и улыбнулась.

– Дамы, нам понадобится еще минут пять, – сказал помощник оператора, почесав затылок. – Можете пока присесть.

Ассистент режиссера принес стулья. Актрисы сели.

– Какое же учебное заведение окончили вы? – спросила София.

Кортни, зевнув, ответила:

– Школу в Беверли-Хиллз.

– Нет, я имела в виду, где вы обучались профессии. В Университете Южной Калифорнии?

– Я не училась актерскому мастерству.

София вздернула бровь:

– Вот как?

– Мне не требовалось.

– У вас нет профессионального образования? – искренне удивилась София, чем, похоже, слегка задела Кортни за живое.

– Нет, и я этим горжусь. Актерству невозможно научиться. Это как инстинкт.

– А вам не кажется, что занятия под руководством мастеров помогают его развивать?

Кортни осклабилась:

– Не кажется. Он у вас либо есть, либо его нет.

– Я училась пять лет, – сказала София.

– Оно и видно, – многозначительно произнесла звезда-самородок. – Поэтому вы лучше подходите для одних ролей, а я для других.

София улыбнулась:

– То есть вы, к примеру, лучше подходите для роли девушки – летучей мыши?

– Очевидно, да. – Техники, прилаживавшие зеркальце к объективу камеры, навострили уши. –   Вообще-то, – продолжала Кортни, – меня это с самого начала ужасно напрягало. Теперь-то уж можно не скрывать. Да я и тогда говорила, что моя манера сильно отличается от вашей.

– И чем же? – процедила София сквозь зубы.

– Я играю естественно, а вы – по-театральному. Даже удивительно, что вас когда-то взяли в «Бэтмена».

София фыркнула:

– И что же вы, моя дорогая, подразумеваете под «естественной» игрой?

– Ну, не знаю… – Кортни взмахнула руками. – Это когда играешь, как чувствуешь. Вживаешься в роль.

– То есть вы лучшая актриса, чем я? – спросила София.