поправила полы верха, которые не совсем скрывали ложбинку грудей, а подчеркивали округлую небольшую грудь. С дополнением она будет выделяться резкими тенями. Подняла глаза и замерла.

Сидело на мне точь-в-точь, пусть после родов мои формы стали более крупными. Платье доходило до середины бедра и при каждом движении норовилось подняться выше, чуть ли не продемонстрировав нижнее белье. Длинные рукава делали худыми руки, вшитый небольшой пояс окаймлял тонкую талию, подол изгибался в подобии крыши. А цвет напоминал яростное небытие, опасность, огонь, своеволие. С ним я была не похожа на себя.

Окажись рядом Семен, он не оставил бы на меня живого места, потому что это чертово платье давно бы разорвалось на две половинки…

Плотно сжала губы и снова критично прошлась по себе. Возможно, со слов Оксаны «я вылитая Кендалл Дженнер, с такими параметрами я смело могла пойти в модельное агентство». Хорошо, что я не настолько дикая.

— Ты выглядишь в нем сногсшибательно, милая, ― заворожено прошептал возле моего уха, обдав колючим дыханием, и пристроился позади меня, обвивая талию одной рукой кольцом. ― Мне не терпеться с тебя его снять.

Нет! Так и хотелось выкрикнуть заветное слово, только я его проглотила. Миша не замечал моей разрозненной скованности, присматриваясь к деталям наряда и тому, что с ним произойдет чуть позже. Мне стало дурно. Он не должен его снять. Не сегодня, по сути. В другой… Да, в другой раз.

— Ты уверен, что справишься с Артуром? ― в сотый раз вторила с уколом беспокойства, не открываясь от голодного потемневшего взгляда, прикованный к моему телу. Я по инерции сжала бедра.

— Я тоже умею быть родителем, Катя. Мы вместе растили его! Какой же я отец, если не знаю всех его слабостей.

Ага, эти слабости он подразумевает подкуп. Когда я отсутствую, мужчины придумывают свою систему доверительных отношений в качестве бартера, ― обмениваются тем, что попадается под руку. Даже Краснов-старший затеял свою экономику в виде Мишек. Кто-то явно пересмотрел «Ворониных».

— Ла-адно. Прошу, к моему возвращению оставьте квартиру такой, какой она будет при мне.

— Этого я обещать не могу!

— Миша!

— Катенька, ― задорно воркует и целует за ушком, вклиниваясь напряженным пахом между половинок ягодиц. Тихо ахаю. ― Перед тем как ты уйдешь, может, снова вспомним студенческие годы?

Черт. Черт. Черт.

Ищу любую просветительскую обманку, но ничего притязательного не попадается, глазами бегаю по любому предмету в поисках причины сбежать, а зацепиться не за что. Проклятая необустроенная квартира! Руки мужа пускаются в путешествие, гладят живот, растирают, поднимаются выше и почти что касаются моей груди, тем временем его губы гуляют по моей шее, слюнявя кожу и принося дискомфорт от укусов.

Я концентрируюсь на ощущениях, когда-то дарящие мне освобождение, да вот накала не происходит, словно для пистолета перед стрельбой забыли приготовить патроны. Мне хочется плакать от ужасающей нутро вещи ― вся энергия, что раньше плелась с его, потеряла чуткость. Узы долгие годы хранились в сокровенном месте, где никто не сможет потревожить и уж тем более истязать, видимо, кому-то удалось раскрыть ящик Пандоры и взломать каждую клеточку моего организма.

Я не принадлежу Мише.

Уродливая тема, которую вряд ли объяснишь маленькому ребенку. Какие были мотивы к этому поступку? Что стала основой?

На всю комнату внезапно раздается мелодия звонка от моего телефона.

— Ох, кто-то звонит. Миш, мне нужно ответить. Вдруг это срочно.

— Они могут подождать. ― Дергает и разворачивает к себе, стискивая мои ягодицы в захвате. ― Сейчас мы с тобой одни.

— Миша… ― надломлено умоляю и посматриваю за него. ― Мне надо ответить. Пожалуйста.

Не знаю, что на него подействовало отрезвляюще ― мой побитый взгляд или же просьба ― как он тут же сбавляет натиск. Детальнее приглядывается, пока комнату окружают ноты от рингтона звонка, мрачнеет, отчего прокладывается складка между бровей, изучает как книгу, которая не так давно для него захлопнулась. Я испугалась. Вдруг он все понял?

Но неожиданно расплывается в легкой улыбке.

— Не задерживайся долго. Повеселись от души, — целует меня в щеку и выходит.

Плюхаюсь на кровать, поднимая вокруг себя антисанитарию, упираюсь руками в колени и вздыхаю. Прекрасно. Показала ему истинное лицо, прогнав, как использованного котенка. А я не хотела этого делать, просто тут… Внутри меня все противоборствовало против него. Буквально. Какие-то человечки, управляющие мною, специально давили на педали отступления и слали к чертям моего мужа.

Потеря контроля. Ты больше не принадлежишь себе, не можешь дышать и существовать самостоятельно, потому что недоступные чувства руководят тобой. Думая, убежать, тебя поглощает лава неистовства.

М-да, дожили. Я не могу больше спать со своим мужем, потому что чувства к едва знакомому человеку давят. С этим же человеком не могу спать, потому что достоинство выше похабщины. Треугольник, ребятки, получается.

Наконец, мобильный телефон замолкает, погружая в пасмурную тишину. Взамен ему разыгрывается сигнал о поступлении сообщения.

7 глава

Забывая тебя, отдаешься тьме,

Но и там я пленница твоих теорем.

— Тухлятина! — протянула со скукой Кислицына, кулаками подперев щеки и сканируя меня.

— Почему? — бесстрастно поинтересовалась, потерла бедра, оглядываясь вокруг себя. Мы здесь пребываем всего несколько минут, но пока что во мне ничего не вызывает полный фурор. Как будто замороженное озеро с уснувшими рыбками.

Оксана выгнула бровь, мол, не догадываешься.

— Что стряслось, Зуенок? — вступилась между нами Настя, оторвавшись от телефона. Уверена, она в очередной раз интересуется о делах ребенка, нервируя бедного новоиспеченного папашу. Впрочем, как и я. Беспокойство — вот что остается после рождения ребенка. Конечно, я пообещала, что надоедать не буду, подняв белый флаг над головой. Может, надо было камеру поставить? — Ты нас вытащила, а теперь как селедка в банке — поддайте воды.

— Не-не-не, слабо утрировано. Ее лицо говорит о другом — се-е-екс, — подчеркивает в воздухе с помощью невидимой ручки последнее слово Оксана. Цокаю языком и слегка приободряюсь. — Что? Ты то с мечтательным видом заглядываешься на целующихся парочек, — кивает в направлении бара, — то мило так хмуришься, будто сморозила про себя глупость.

— Верно, — указывает телефоном Бьянки, дескать, не одна шатенка это подметила. — Здесь остается нам самим додумать, — задумчиво отвела губы в сторону. — Либо у тебя с мужем длинный перерыв, либо с мужем это никак не связано.

— Ну почему вы такие надоедливые! — кладу руки на стол и роняю голову. Слышу, как раздается звонкий хлопок. — Вам надо было записаться в Импровизацию, другим бы помогли со своей интуицией.

Они хохочут и придвигают стулья ближе ко мне.

— Для нас ты открытая книга!

Приподнимаю