из машины.

Я забежала в клинику.

– Тшш, он спит, – поймав меня за руку в холле, сообщил Ваня.

– Ладно.

Он провел меня в комнату для персонала.

– Как съездили? – поинтересовался он.

– Мы, без преувеличения, час простояли в очереди в магазине.

– Да, послезавтра же учеба начинается, как никак первое сентября. Сейчас все первоклассники будут банты покупать, готовиться к первому звонку… И на ближайшие одиннадцать лет. Как за особо тяжкое преступление.

– Или на девять, смотря, кто куда пойдёт потом.

– Это да.

– А вечерняя школа – тоже наказание? – раздался голос из-за моей спины.

Я обернулась и увидела Германа, сложившего руки на груди и стоявшего, опираясь плечом на дверной проём.

– Нет, не наказание, а необходимость, – ответила я.

– Понятно. То есть мне в моем возрасте придется ходить на уроки.

– Герман, тебе 36 лет, а ты боишься учителей? Конечно, можно организовать занятия на дому. Думаю, что Ольга Павловна может нам с этим помочь.

– Нам? – удивился он. – То есть ты меня не оставишь после выписки?

– Так, я чего-то не поняла… Это хорошо или плохо?

– Это замечательно! Ты будешь со мной?

– Боже, ты такой несамостоятельный. Куда ж я от тебя денусь?

16.00.

На улице было тепло, но уже чувствовалась надвигающаяся осень. Мы сидели на скамье возле клиники, и я рассказывала о приключениях меня и Жени в магазине.

Он искренне смеялся над моими историями. Потом я начала повествование о других весёлых случаях…

Время летело незаметно, и холодный ветерок начал подбираться к саду.

– Ты курила? – вдруг спросил он, почувствовав запах сигарет на моих волосах.

– Нет, – честно ответила я, – это Женя, пока мы ехали сюда.

– Почему, если она не бережёт своё здоровье, то портит его и тебе? – возмутился он.

Я промолчала. Пусть думает, что хочет.

17.00.

Он обнял меня.

– Замёрзла? – заботливо спросил он.

– Немного.

Я вспомнила о предстоящей конференции. Что я буду говорить? Чем объясню новый диагноз?

– О чем задумалась?

– Всё о том же…

– Прорвёмся.

– Понимаешь, я написала тебе такой диагноз, который должен иметь серьезную причину.

– О чем ты?

– Видишь ли, судя по твоему поведению, я всё решила верно: сновидения, отрешённость от реальности, дереализация, двойная ложная ориентировка… Причины нет.

– Как это нет?

– Должно было быть сотрясении мозга, алкогольная или наркотическая интоксикация. У тебя этого не было.

– В конце концов, мы можем соврать.

– О чем?

– Скажем, что было сотрясение.

– Они могут провести диагностику.

– Они слишком ленивы для этого. Им плевать на всё. Можешь даже не переживать по этому поводу.

– И при каких обстоятельствах ты ее получил?

– Когда с другом выпрыгивал их окна…

– Мне интересно, что бы было, если бы тебя тогда поймали?

– Не знаю. Не задумывался над этим.

17.23.

Мы зашли в палату. Здесь было светло и прохладно. Так дышать было легко!

– Прекрати думать об этом! – запретил он мне. – Всё будет хорошо!

– С чего ты взял?

– Доверься мне.

У меня не было выбора, да и продолжать спор казалось бессмысленным. Он так был убежден, что мы справимся, поэтому у меня даже не оставалось шанса на сомнение.

18.00.

– Тебе пора домой, – заботливо заметил он, когда Ваня позвал его на ужин. – Ты сегодня устала. Отдыхай…

Я выглянула в окно и увидела папину машину.

– Проводишь меня до ворот? – попросила я.

Он с радостью откликнулся на мое предложение.

Мы подошли к калитке. Герман стоял спиной к улице, и, когда я его обняла, увидела, как папа с упрёком покачал головой.

– Я пойду? – робко спросила я.

– Да, конечно, – замешкался он, уступая мне дорогу.

Я дотронулась до ворот, он схватил меня за руку, притянул к себе, коснувшись пальцами моего подбородка, запрокинул мою голову немного назад и поцеловал.

Я забыла про весь мир. Зачем он мне был теперь нужен?

Когда я переступила границу, отделявшую клинику от свободы, села в машину. Герман же скрылся в мрачном холле больницы.

– И что это было? – строго спросил меня папа.

– Что было? – отвлекаясь от своих мыслей, уточнила я.

– Вот это сейчас что было?!

– Ты же всё видел… – устало ответила я.

– Да, и требую объяснений!

– Пап, мне уже двадцать два года. Я абсолютно взрослый человек, который так же, как и все, имеет право на счастье и любовь.

– Но не с пациентом психушки!

– Пап, он – нормальный.

– Нормальные, как ты выразилась, здесь не лежат!

18.22.

Мы заехали к Жене и забрали мои покупки. Дома нас ждала мама. Папа пообещал, что, когда мы приедем, будет серьезный разговор.

Отец пытался убедить меня в опасности моих увлечений. Я старалась доказать ему, что, общаясь с Германом больше месяца, не выявила у него и намека на агрессию хотя бы по отношению ко мне. Главным же моим аргументом, которым я оперировала вдоль и поперек, была любовь.

К концу нашей дискуссии папа хлопнул дверью и включил телевизор в спальне. Мама осталась со мной.

– Остынет, – подбодрила она меня.

– Как будто сам таким не был? – обиделась я.

– Каким?

– Молодым, влюбленным…

– Был. Ещё и не такие глупости творил.

– Вот-вот, а меня… А мне не положено?

– Он тебя любит и переживает за тебя.

– Герман тоже меня любит. Мам, я с ним счастлива.

– Я-то не против, а папа… Смирится.

20.00.

Папа вышел из спальни. Мы не разговаривали. Кто-то из нас определенно обиделся. В данном случае, оба.

Вечер прошел в ленивом спокойствии под звук включенного телевизора.

22.15.

Я легла спать. Завтра будет тяжёлый день. Как же не хотелось выходить на учебу, оставляя всего три часа в сутки на Германа!

31.08.2006 – четверг

01.17.

– Ты чего пришла? – спросил меня Герман, когда я села за стол возле его сказочного домика.

– Не знаю. Просто захотелось, – ответила я, осматривая пустые места рядом с собой.

– Соскучилась? – трепетно произнес он.

– Что? – отсутствующе переспросила я. – А, наверное…

– Ты какая-то рассеянная, – заметил он. – Что-то случилось?

– Нет. Всё в порядке.

– Чай будешь? – предложил он, взяв в руку заварник.

– Какой?

– Вишневый. Твой любимый.

– Да, буду.

Он налил в кружку ароматный напиток. Я взяла её и поднесла к губам.

– Что сегодня с тобой такое? – удивился он моему поведению.

– Так непривычно видеть здесь одного тебя…

– А ещё что? – вытаскивал он из меня правду.

– Ничего, – солгала я.

– Не ври… – протянул он.

– Я не знаю, должна ли я тебе это говорить…

Он внимательно меня слушал, отставив чашку с чаем.

– Твоя мама… недвусмысленно намекает мне на то, что хочет от меня внуков…