– Это правда. Мне кажется, отец всегда относился ко мне с пренебрежением. Но очень скоро так или иначе ему придется со мной считаться.

– Он бы очень гордился вами, если бы знал, как храбро вы вели себя этой ночью, – сказала Серафина, чтобы ободрить Ровену.

При этих словах леди Ровена пошатнулась и чуть не упала, так что Брэдену пришлось поддержать ее. Сейчас, когда возбуждение прошло, на нее навалилась страшная усталость.

– Прошу извинить меня, – проговорила Ровена, касаясь руки Брэдена и на мгновение закрывая глаза, словно вот-вот упадет в обморок. – Я сильно переутомилась. Пойду к себе. Приму ванну и переоденусь в чистую одежду.

Брэден кивнул:

– Отдыхайте. Мы сделаем то же самое. Всем остальным займутся мой дядя и его люди.

Две служанки помогли растрепанной, забрызганной грязью, спотыкающейся леди Ровене дойти до дому. Серафина слышала, как она слабым голосом проговорила:

– Боже, кажется, я испачкала платье.

Она едва не теряла сознание от усталости.

Серафина осталась возле Брэдена. Глядя на мистера Вандербильта, обсуждающего что-то с ее отцом и другими мужчинами, она понимала, что они принимают какие-то разумные и правильные решения. Но ей почему-то казалось, что этого недостаточно, что все они, включая Серафину, что-то упускают. Как будто они складывают паззл и думают, что он почти собран, а на самом деле есть еще целая коробка с фрагментами, о которой никто даже не догадывается.

Девочка задумчиво наблюдала за тем, как конюхи смывают следы крови с мощеного двора, а служанки сметают грязь со ступеней, ведущих в дом.

– Пойдем, – наконец позвала она Брэдена, и оба направились к дому. – Мы должны выяснить все до конца.

– Кем бы ни был этот человек, он совершенно сумасшедший, – сказал мальчик.

– Можно подумать, он жертва кровной вражды и хочет нам отомстить.

– Он сказал, что все сожжет дотла, – вспомнил Брэден.

Серафину бросило в дрожь.

– Как ты думаешь, о чем он говорил? – спросил мальчик.

– Точно не знаю, – ответила она.

– Ты думаешь, он говорил про Билтмор?

Они подошли к парадному входу. Подняв голову, Серафина увидела каменную резьбу над дверью: странного вида бородатый мужчина замахивался не то копьем, не то длинным посохом.

– Правда, не знаю. Но это вполне возможно. А у семьи Вандербильтов были враги? Или у твоего дяди? Может быть, кто-то его ненавидит и хочет причинить ему вред?

– Не думаю, – ответил Брэден. – Он хороший человек.

– Я знаю. Но, может быть, был кто-то в прошлом, о котором нам ничего неизвестно? – настаивала девочка. – Что мы знаем о его жизни в Нью-Йорке до приезда сюда? О его путешествиях по Европе и по всему миру? Вдруг он неспроста переехал в самый отдаленный горный район Северной Каролины?

– Думаешь, он бежал от чего-то?

– Или кого-то. Кто знает, – проговорила Серафина.

– Я кое-что придумал, – оживился Брэден, когда они вошли в дом. – Пойдем!

Они были измученные, голодные, грязные, но обоим так не терпелось поскорее разгадать загадку, что они уже не могли остановиться. Серафина вслед за Брэденом пробежала по галерее в библиотеку.

– Что ты ищешь? – спросила она у друга, не особо уверенная, что многочисленные книги мистера Вандербильта могут им как-то помочь.

– Мой дядя хранит здесь свои дорожные дневники, – ответил он, подходя к одному из шкафов. – Может быть, мы найдем что-то интересное.

Серафина встала рядом, чтобы помочь ему просматривать записи, но она не очень хорошо понимала, что именно они ищут.

Вскоре она обнаружила стопку дневников, переплетенных в черную кожу, которые были озаглавлены «Книги, которые я прочитал, – Дж. У.В.». Листая страницы, девочка поняла, что мистер Вандербильт записывал название и автора каждой книги, прочитанной им начиная с 1875 года, когда ему исполнилось двенадцать. За долгие годы набралось несколько тысяч названий как на английском, так и на французском, и других языках.

Брэден нашел подтверждение тому, что дядя много путешествовал по Соединенным Штатам, а также бывал в Англии, Франции, Италии, Китае, Японии и многих других странах. Дом был полон картин, скульптур и всевозможных поделок и произведений искусства, привезенных из путешествий. Одно из таких произведений и разбила Серафина. И каждое произведение, каждая поделка могли нести в себе проклятие или стать причиной кровной вражды по отношению к мистеру Вандербильту.

Но чем больше Серафина думала об этом, тем больше склонялась к мысли, что бородач не похож ни на жителя Нью-Йорка, ни северянина, ни, тем более, иностранца. Его кожа задубела от пронизывающих ветров, дующих в окружающих Билтмор горах, его длинные, седые усы и борода почти ничем не отличались от усов и бород здешних стариков, в его речи слышался местный говор. Серафина, конечно, не могла говорить об этом с полной уверенностью после нескольких коротких страшных встреч с бородачом, но все же ей казалось, что он уроженец Аппалачей.

В ее памяти снова всплыли слова, которые он прокричал сове: «Мы сожжем его дотла!»

– Давай посмотрим дневники, которые твой дядя вел в Билтморе, – предложила Серафина.

– Не в путешествиях?

– Нет. Лучше остановимся на Билтморе, – повторила девочка уже более уверенно.

– Тогда надо искать здесь. – Брэден подвел ее к другому шкафу.

Они принялись рыться в бумагах, хотя трудно было поверить, что здесь возможно найти ответы на какие-либо вопросы. Тем не менее, когда Брэден открыл коробку со старыми поцарапанными фотографиями, Серафина придвинулась ближе.

На самом первом снимке был изображен большой участок земли, покрытый пнями и заросший сорняками, двадцать или тридцать мулов, пара телег, нагруженных дровами, и группу мужчин с топорами. Верилось с трудом, но, судя по расположению гор на горизонте, это была та самая вершина холма, на которой стояла сейчас Билтморская усадьба. Значит, когда-то здесь был открытый всем ветрам, безжизненный пустырь без деревьев и садов. Вот так выглядел Билтмор много лет назад, когда мистер Вандербильт купил его.

На следующей фотографии были сотни каменщиков, укладчиков кирпичей, плотников и прочих рабочих, строящих первые этажи Билтмора. Здесь были женщины и мужчины, белые и чернокожие, американцы и иностранцы, северяне и южане, и множество жителей Аппалачей. У Серафины сердце сжалось от нежности, когда на одном из снимков она разглядела среди незнакомых лиц папашу, который работал над постройкой подъемного механизма.

Девочка невольно улыбнулась – в детстве она всегда представляла, как папаша в одиночку строит весь Билтмор. Ведь на ее памяти он всегда работал один. Как глупо. Он был одним из нескольких тысяч человек, трудившихся здесь целых шесть лет. Было странно рассматривать покрытые лесами стены дома, которые росли все выше и выше с каждой фотографией.