class="p1">— Отвернись, — жестко скомандовала Норин все еще прятавшейся за ее спиной Литси и со всей дури опустила деревяшку на башку Скирну.

— Добегался, — бестрепетно прокомментировали сзади. — Скоти…

— Не ругайся!

— Не буду, — покладисто согласились в ответ.

«Скотина» действительно добегался, это стало понятно, когда до Скирна добрались преследователи. Нет, сознания он не потерял, но все, на что его сейчас хватало, так это сотрясать воздух матюками, бешено тараща глаза.

— Паралич, видать, — тихонько выдал кто-то из солдат, подтянувшихся вместе с подоспевшей погоней.

— Похоже на то, — так же негромко откликнулись в ответ.

— Я не хотела! — растерялась Рин. — Правда не хотела!

— А я хотела! — немедленно влезла Литси. — И прекрати пороть чушь! Сама знаешь, что случилось бы, доберись он до нас первым.

— Она права, — на удивление равнодушно откликнулась Лаис, а стоявший прямо за ней Роши глянул на сестру молча и недоуменно.

И только тут Норин сообразила, наконец, кому же они помогали:

— Так это вы? — спросила она неизвестно зачем, просто от потрясения.

— Да, — серьезно кивнула ей женщина. — Вас найти хотели. А нашли вон…

И развернулась к солдатам:

— В госпиталь его, ладно? Пусть Фаэлин посмотрит, что можно сделать.

— Ага, — откликнулась Литси, хотя ее никто не спрашивал. — Его в госпиталь, а вы за нами. Самого интересного-то еще не видели. Да очнись же ты, клу…

— Не ругайся! — немедленно «очнулась» Рин.

— А ты шевелись! Пошли, нечего там разглядывать. Или примериваешься, как добить?

— Тьфу на тебя!

— Сама не ругайся!

Когда ящики с динамитом силами солдат вытащили из каморки и убрали от греха подальше (а то мало ли кто и зачем будет здесь еще шляться?), Литси повела подоспевшего коменданта и часть караульных показывать им нижний вход, где Скирн встречался со своим загадочным знакомцем — на предмет того, чтобы перекрыть его наглухо. А Лаис потащила все еще нервно вздрагивающую Рин в лазарет к Фаэлин — выпить какой-нибудь микстурки для успокоения. Красавчик пометался было на предмет того, с кем ему лучше пойти, но в итоге тоже предпочел госпиталь, все-таки там оказался его брат. Да и вообще, хотелось разобраться с его мотивами и ситуацией в целом.

Вот так и получилось, что в маленьком и чистеньком здании лазарета внезапно случился полный аншлаг. В палату с четырьмя стоявшими вдоль стен кроватями, где лежал раненый отец Литси, принесли и положили еще и практически неподвижного Скирна. Уже отмытого, переодетого в пижаму и получившего свой приговор от медика — скорее всего, паралич у него навсегда. Что-то там с шейным позвонком.

Несмотря на это, выглядел мужчина достаточно спокойно, гораздо спокойнее, чем Норин, которую после оглашения диагноза затрясло с новой силой. Не помогало даже питье, намешанное Фаэлин — его сейчас пыталась влить в девушку госпожа Шарот, одновременно заботливо скармливая ей и кусочек грушевого пирога с блюдечка в собственных руках: у самой Рин руки здорово дрожали. И даже присутствие рядом отца, бросившего все и тоже явившегося в палату, облегчения девушке не добавило. Впрочем, Сорвени свою дочь знал, а потому беспокоился за нее не слишком сильно. Явился он сюда исключительно ради допроса предателя. Так же, как и Лаис, попытавшаяся максимально отстраниться от родственных связей и посмотреть на ситуацию непредвзято.

— Зачем? — первым напрашивающийся вопрос задал генерал. — Что вы хотели этим добиться?

— Взорвать Таронку, — равнодушно отчитался унтер. — Или у вас есть какие-то основания сомневаться в этом?

— Зачем взорвать?

— Выведение из строя одной из ключевых крепостей пограничной линии обороны, — механически-размеренно начал тот никому не нужные пояснения, — позволит силам Сиенурской армии в максимально короткие сроки, не встречая сопротивления, выйти к северным и центральным районам Сонресорма, взяв их под свой контроль. Захват столицы этой провинции в таком случае тоже не вызовет серьезных проблем.

— Не боитесь вот так прямо это озвучивать?

— А что вы мне теперь можете сделать? — вполне искренне удивился Скирн. — Хуже того, что уже случилось?

— Смертная казнь? — жестко предположил Сорвени.

— А вдруг я именно этого и добиваюсь? — выдал кривую ухмылку тот и, поскольку никто не торопился ему отвечать, продолжил: — Да, я признаю, что на протяжении трех лет, сразу после того, как на меня вышла сиенурская резидентура, готовил взрыв крепости, собирая достаточный для такого запас динамита в помещении под складом боеприпасов. Как интендант крепости я мог, не вызывая подозрений, понемногу его утаивать и переносить…

Лаис глазами попросила разрешения у генерала и вмешалась, обрывая этот фарс:

— Скири, почему?

Тот сбился на полуслове, долгим взглядом прошелся по сестре и ответил:

— Ты знаешь.

— Наверное, — кивнула та. — Но все-таки хочу услышать и тебя тоже.

Унтер сделал еще одну длинную паузу, которую никто не стал прерывать и очень четко, по слогам, произнес:

— Я. Вас. Ненавижу. Всех. Боги, как же я вас всех ненавижу!

Лаис вздохнула так, что показалось — всхлипнула. Роши сжал кулаки, но промолчал, сдержался, А Скирн тут же, не давая себя прервать, продолжил:

— Что? — как-то очень странно хихикнул он с трудом проталкивая воздух сквозь гортань — словно то ли прокашлялся, то ли полаял. — Думаете, нашли динамит и все? Проблемы решили? Теперь только победа и фанфары? Хрен вам!

И сразу же, пока никто не успел сообразить, как на этот спич реагировать, скомандовал:

— Седьмой круг!

Рин вздрогнула, в одно текучее движение оказавшись на ногах, обвела комнату пустыми до невменяемости глазами и… эту команду выполнила: подхватила нож — с тумбочки, где резали пирог, и ударила в грудь своему отцу.

Дальше в лазарете начался ад!

Фэл, оказавшаяся ближе всего, не раздумывая, повисла на руке Норин, словно не заметившей этого. Дочка Сорвени не то что оттолкнуть себя не позволила, но даже на миллиметр сдвинуть не дала, и у медички возникло стойкое ощущение, будто она борется с каменной статуей…

Сарош кинулся к генералу, пытаясь одновременно и поддержать его, и убрать с линии атаки…

Раненный отец Литси, зачем-то начал вставать, но вместо этого с грохотом опрокинул стул возле кровати…

Лаис в ужасе прижала ладонь к губам, но слава всем богам, так осталась сидеть на месте, не вскакивая и не включаясь в общий бардак. Как и бабушка Шарот, тоже не сдвинувшаяся