Но что самое удивительное, не сдвинулся с места Сорвени, которому, по всем расчетам, уже полагалось валиться на пол, заливаясь кровью. Вместо этого он застыл в центре монументом не горя даже, а гнева. И не сводил глаз с беснующегося унтера, который тоже успел сообразить — что-то идет не так, и орал теперь эту странную фразу как заведенный, прерываясь лишь на хохот. И после каждой его команды Рин с видом механической куклы наносила удар. Точный и выверенный. В грудь стоявшего напротив отца. Но с каждым разом попадая все выше и выше и неотвратимо подбираясь к горлу.

— Седьмой круг!

Удар. Хохот.

— Седьмой круг!

Удар. Хохот.

— Седьмой…

— Хватит!!!

И тишина. Полная и гулкая до звона в ушах. И в этой жуткой тишине Рин, так и не выпустившая нож, начинает медленно разворачивать его лезвием к себе, отводя кисть так, чтобы размах был больше…

Первой успела всё-таки Фаэлин, и так уже висевшая у девушки на руке. С визгом, от которого заложило уши, она вцепилась той в локоть, упираясь обеими ногами в пол. А затем генерал, словно очнувшись, не церемонясь влепил дочери кулаком по пальцам и клинок с веселым дребезгом заскакал по плиткам пола. Впрочем, очнулся не только он.

— Фэ-эл… — Норин неверяще, но уже вполне осмысленно смотрела на собственную руку, из которой только что выбили оружие. — Ты чего так кричишь?

Ресса всхлипнула, схватилась за живот и начала медленно оседать на пол. Упасть не успела — Красавчик оказался проворнее. Отцепившись от генерала, он подхватил жену на руки и донес до свободной постели.

— Па-ап… — ровной с той же интонацией повторила девушка, глядя уже на отца, но все еще продолжая стоять там, где стояла. — Что-то случилось? Да?

— Все в порядке, Рин, — откликнулся тот, тоже оставаясь неподвижным, словно боялся, что от лишнего слова потеряет равновесие. — Все в порядке.

— Уверены?!

Все как по команде обернулись на голос, потому что узнали его — именно этим металлическим тембром было сказано то самое «Хватит!». И увидели бабушку Шарот, как-то очень мирно и даже мило продолжавшую держать в руках блюдечко с пирогом. Вот правда вилочка… Вилочка сейчас торчала в глазнице Скирна. Мертвого. Безнадежного мертвого. Кто-то громко сглотнул. Кто-то, похоже, собрался выбежать за дверь…

— Уверены, спрашиваю? — как ни в чем не бывало уточнила пожилая леди, показывая на Фэл. — А по моему, она рискует потерять ребенка!

И в один момент всем вдруг стало не до мертвого унтера, о котором старательно забыли, наперегонки бросившись к кровати рессы и предлагая всевозможную помощь. А когда вспомнили… Нет, никаких вилочек там уже и в помине не было. Зато лицо оказалось аккуратно прикрыто краем простыни. И все немедленно сделали вид, что все так и должно быть. Ну умер человек в госпитале… Ну, бывает…

А с Фаэлин, кажется, обошлось — через пару минут краски начали медленно возвращаться ей на лицо. Но самое удивительное — обошлось с генералом. Когда упирающегося министра обороны в третий раз попытались запихнуть на свободную койку, он в раздражении рванул пуговицы мундира, продемонстрировав всем желающим тонкую пластину кирасы, пристегнутую под сукном, и вернулся к дочери, с которой все как раз «не обошлось».

— Что, Лаис, опять твоя заслуга? — тихонько поинтересовалась госпожа Шарот после этой пантомимы. — Нюх?

— Нет, это не я, — немедленно открестилась та, размазывая по лицу беззвучно и безостановочно текущие слезы. — Это идея Валента. Он настоял. Не понравилось ему сочетание слова «смерть» и имени генерала.

— Молодец, мальчик, — одобрила бабушка и притихла, тактично отвернувшись от оплакивающей брата женщины. Но все еще не сводя глаз со странно заторможенной и слишком вялой Рин, которую прижимал к себе отец, монотонно бормоча про «все хорошо».

Вот только девушка не поверила. Тронув лохмотья мундира у него на груди она очень ровно, без выражения поинтересовалась:

— Это из-за меня?

Генерал открыл было рот, но так и не смог сказать ни единого слова.

— Из-за меня, — сама себе кивнула та и развернулась к кровати, на которую уложили Фэл:

— И это тоже из-за меня, да? — Рин смотрела на бледную подругу и сама становилась все бледней.

— Нет! — отец сжал ее руки, не обращая внимания на попытки дочери вывернуться.

— Значит, да.

— Не держите ее, — вдруг попросила Шарот и генерал, бросив на бабушку странный взгляд, подчинился.

Норин аккуратно освободила пальцы из ладоней отца, на негнущихся ногах подошла к рессе и села перед ней прямо на пол, оказавшись с лицом к лицу:

— Женщины Фаон хорошо рожают, помнишь? Ты сама мне говорила.

— Говорила, — не стала та спорить. И вдруг всхлипнула: — Рин! Ты в порядке?

— В порядке? — недоуменно повела та головой. — Наверное. Мне просто странно немного. Главное, чтобы с тобой все было в порядке. И с маленьким.

Девушка попыталась провести рукой по фартуку, закрывавшему живот подруги и вдруг наткнулась на жесткий угол конверта, торчавший из кармана.

— Мешает, — все так же равнодушно констатировала она и, выдернув письмо, попыталась сунуть его под подушку. Но в последнюю секунду задержалась:

— Мне? Это мне письмо?

Фэл охнула и сделала попытку отобрать:

— Нет! Не нужно! Не нужно тебе это видеть…

— Потому что от Олли, да? — девушка отодвинулась, внимательно рассматривая послание. — О! Еще и срочное. А зачем ты вскрыла?

Ресса то ли икнула, то ли всхлипнула, сделав последнюю попытку перехватить конверт, из которого Рин уже начала вытаскивать жесткую карточку, но вместо этого лишь выбила ее из рук. И в итоге фотография спланировала на пол ровно в середине палаты, куда, привлеченные этим спором, подтянулись почти все присутствующие.

— …! — выдал генерал, разглядев задницу Пепла на фоне какой-то левой голой бабы. А потом загнул такое, что пробрало даже госпожу Шарот.

Но, самое главное, пробрало Норин. И даже не от матюков, а от одного вида этой картинки:

— Эрдари? — подняла она карточку с пола, секунду ее разглядывала и отбросила обратно, словно гадину. А потом уже совершенно нормальным, настоящим своим голосом припечатала: — Не прощу! Никогда!

И горько, по-детски разрыдалась, прижавшись к ошарашенной Фэл.

— Ну слава всем богам, теперь точно обойдется, — вынесла неожиданный вердикт бабушка. — Именно это ей и нужно. Лучше не придумаешь!

—