понравилось, как выглядит Лили. Что такого сказал ей этот проныра? — Не сомневаюсь, что она выразилась предельно ясно, но все же хочу добавить. Чем бы она вам ни угрожала, знайте: вы мне не нравитесь. Причините боль ей или попытаетесь навредить мне, и будете жалеть об этом до конца своих дней.

Кадык Эдвина судорожно задергался.

— Что ж, все вполне… Да… думаю, мне все предельно ясно. — Он бросил взгляд на Лили, и впервые за все время Аполлон заметил в глазах Эдвина сожаление. — Но вы должны знать, что я бы никогда не причинил боль моей сестре.

— Да что вы?

Эдвин опустил глаза.

— Наверное… вам стоит кое-что узнать.

Аполлон прищурился, ни на йоту ему не доверяя.

— Лили сказала, вы ищете того, кто мог убить ваших друзей, если, конечно, это не вы…

— Не я! — рявкнул Аполлон.

Эдвин часто заморгал, пятясь к стене.

— Да, конечно, мы и не сомневались…

Вздохнув, Лили наконец повторила:

— Он никого не убивал.

Брови Эдвина сошлись на переносице, как если бы спокойная уверенность сестры сбила его с толку.

— Хорошо-хорошо. Просто я видел, как вы вошли в столовую вместе с герцогом Монтгомери.

— И?… — вскинул брови Килбурн. — Его светлость мне помогает.

Эдвин пожал плечами, глаза его коварно заблестели.

— В самом деле?

— Прошу тебя, Эдвин, выражайся яснее! — раздраженно потребовала Лили, нахмурившись

— Я пытаюсь! — Странно, но слова сестры действительно его задели. — Герцог любит собирать информацию — то, что многие предпочли бы сохранить в тайне, — чтобы потом… как бы это выразиться…

— Вы хотите сказать, что он промышляет шантажом, — прямо сказал Аполлон.

Эдвин поморщился.

— Ну, может, не так грубо… Я бы скорее назвал его манипулятором. Однако негоже, чтобы чужие секреты попадали ему в руки.

— Думаете, я об этом не знаю? — сухо заметил Килбурн.

— Полагаю, вы пока не осознаете, что уже попали в его сети, — не остался в долгу Эдвин. — Он знает, что вы беглый убийца… — Лили бурно запротестовала, и он поднял вверх руки. — Ладно, хорошо, обвиняемый в убийстве. По какой причине он вам помогает, не задумывались?

— С меня нечего взять: денег у меня нет, — пожал плечами Аполлон.

— Ну, не всегда главное деньги, — возразил Эдвин. — Есть и куда более ценные вещи.

Аполлон почувствовал, как по спине скатилась капля пота. Не спуская глаз с Эдвина, он инстинктивно протянул руку Лили, и та, сжав его пальцы, посмотрела на брата.

— Я пытаюсь вас предостеречь, — фыркнул Эдвин и повернулся к Аполлону, словно ждал от него помощи. Килбурн вскинул бровь.

— Хорошо. — Эдвин выпрямился с мученическим выражением лица. — Мы с вами закончили?

Аполлон махнул рукой в сторону двери, но даже не попытался уступить дорогу, вынудив Эдвина нервно протискиваться мимо него.

Взявшись за ручку двери, тот обернулся:

— Лили, я…

Лили ждала продолжения, но брат молчал, и она со вздохом сказала:

— Просто уйди.

Кивнув, Эдвин вышел, и когда дверь закрылась и в комнате остались только они вдвоем, повернувшись к Лили, Аполлон с беспокойством посмотрел на нее и тихо спросил:.

— Кто такой лорд Росс?

Дело было в том, что до сего момента Лили ни разу не приходилось делать выбор. Индио, естественно, всегда был для нее на первом месте, только он был для нее важен, ведь это же ее ребенок. Как же иначе?

Но не изменилось ли все теперь?

Она посмотрела на Аполлона. На нем был все тот же костюм, разве что прическа изменилась — теперь волосы были зачесаны назад. Но, честно говоря, Лили предпочитала видеть его волосы такими, какими они были вчера: непослушными, свободно ниспадавшими на плечи.

Этот мужчина был ей небезразличен: Лили не могла этого не признать. Он стал ее первым любовником после того, как она родила Индио. Даже сейчас, когда он бросал ей вызов своими нежными словами и исполненными сочувствия глазами, она остро ощущала его близость. Его фигура, его запах — все было так близко в маленькой комнатке. Лили всегда проявляла осторожность, всегда была начеку, но Аполлон сломал все воздвигнутые ею барьеры с такой легкостью, словно ему это ничего не стоило. Во всяком случае, ей так казалось.

Лили сложила руки на груди, чтобы хоть как-то от него отгородиться. Если она не будет осторожна, он полностью завладеет ею, заставив позабыть о том, что действительно важно и что поставлено на карту.

Индио — ее сын. Защищать его — ее долг, поэтому Лили приняла решение и, взглянув на Аполлона, сказала:

— Ричард Перри, лорд Росс — богатый джентльмен и аристократ, как и ты.

Аполлон открыл было рот, намереваясь возразить, но не смог. Да и что тут скажешь? Виконт Килбурн — аристократ, барон Росс — тоже. Вот так просто.

Это обстоятельство придало Лили сил.

— У него есть семья: жена, дети. Кажется, двое, сыновья. Я давно не видела его, так что не знаю.

Аполлон подошел вплотную к ней, и, несмотря на сложенные на груди руки, Лили больше не могла держать его на расстоянии. Жар его тела просачивался через одежду и обволакивал все ее существо.

— У него один глаз голубой, а другой зеленый, как у Индио, — медленно проговорил Аполлон.

Лили чуть слышно вздохнула.

— Да, он его отец.

Килбурн в недоумении сдвинул брови.

— Что-то я…

— Росс ничего не знает, — выпалила Лили.

Аполлон удивился еще больше, а она пояснила:

— Я ему ничего не сказала. Главное — чтобы он не увидел моего сына. Это очень важно!

— Но…

Лили, больше не в силах держать себя в руках: слишком близка была опасность, — схватила ладонь Килбурна обеими руками и воскликнула:

— Аполлон, пожалуйста, прошу тебя, пообещай, что никогда не станешь упоминать про Индио или… или как-то иначе дашь понять, что у меня есть ребенок, в присутствии Ричарда.

Он медленно кивнул и, сдвинув брови, посмотрел на руки Лили, взял их в свои.

— Он причинил тебе боль? Если это так, я…

— Нет. — Лили едва не рассмеялась, хотя смех получился бы невеселый. — Нет необходимости играть роль моего защитника. Если честно, буду тебе признательна, если вообще не станешь упоминать обо мне в присутствии Росса.

— Он был твоим любовником?

Лили попыталась высвободить руки, но Аполлон ее не отпустил.

— Так вот, значит, к чему все это? Все дело в ревности? Господи, не могу поверить…

И тогда произошло нечто настолько странное, что Лили ошеломленно замолчала: он расхохотался, — а потом процедил сквозь зубы, притягивая ее к себе и заключая в объятия, несмотря на ее попытки вырваться:

— Хотелось бы мне, чтобы это было такое простое и понятное чувство, как