Из Ставрополя вышли 12 сентября в спокойную солнечную погоду. До Темнолесской — рукой подать. Станица была забита войсками генерала Боровского. Здесь находился и его штаб. Шкуро приказал своим разбивать палатки на ночь. Кузьменко вспомнил знакомый дом, пригласил командира зайти туда, пока с палатками возятся. У деда Сергуни, конечно, стояли офицеры, совсем молодые — их Корнилов из юнкеров произвел. Они стали протестовать, освободили место для полковника. Хозяева пригласили за стол: угощали молоком, жареной картошкой.

— Вот и опять свое родное войско увидали, — гостеприимно радовался дед Сергуня. — А то ведь то красные, то, вот, офицеры, и все командуют, всем подай, всех уложи. Остались бы у нас, Андрей Григорьич, а то эти офицеры…

Они и появились. Вошел капитан, сопровождаемый поручиком, спросил без особого уважения.

— Вы полковник Шкуро?

— А ты кто такой, что ко мне врываешься без разрешения? — яростно встретил его полковник.

Капитан было начал об уважении к офицерам, о том, что генерал Боровский приказал ему вызвать полковника Шкурю…

— Я не подчинен генералу Боровскому! — продолжал полковник изливать накопившуюся злобу к деникинской армии, отторгнувшей его. — Хочет со мной говорить — пусть приходит. А вам приказываю: кру-гом! Шагом марш.

Кузьменко и другие смутились, забормотали, что не надо было так с офицерами, что Боровский командует бригадой… Шкуро отвечал нецензурно: надоели ему деникинские генералы, обрадовался было, что хоть на двадцать верст от них ушел, так и тут достали, так их ра-зэтак…

Через некоторое время появился другой офицер — вежливый. Он попросил разрешения войти и передал, что его превосходительство генерал Боровский просит полковника Шкуро посетить его штаб, так как сам он не может отлучиться ввиду необходимости руководить войсками, ведущими бой.

— Саша Мельников со мной, — приказал Шкуро, — и двух ординарцев. А вы, господин капитан, передайте его превосходительству, что я сейчас прибуду в штаб. Литвинник, лошадей.

К дому, где помещался штаб, подскакали галопом. Шкуро и Мельников поднялись на крыльцо, не глядя на охрану и офицеров, отдающих им честь. Боровский был в комнате один и поднялся из-за стола навстречу.

— Я пригласил вас, господин полковник, для обсуждения боевой обстановки, сложившейся на нашем участке фронта. Предлагаю посоветоваться вдвоем, а затем, в случае необходимости, пригласим штабных офицеров.

Шкуро согласился, отослал Мельникова, сел напротив генерала и сказал, глядя в глаза Боровскому, стараясь, чтобы получилось наивно, однако чувствовал, что не может совсем скрыть некоторую насмешку.

— Вы очень поможете мне и моему отряду, разъяснив обстановку, сложившуюся на вашем участке фронта, — почувствовал, что генерал может взорваться, добавил как можно наивнее: — Под Невинкой ваши сражаются? Вроде артиллерию слышно.

— Слышно, — хмуро ответил генерал и, некоторое время помолчав, продолжил тоном старшего начальника: — В соответствии с планом главнокомандующего, мне поручено взять Невинномысскую и обеспечить движение наших поездов по железной дороге до Минвод, по директиве…

— Простите, ваше превосходительство, — перебил Шкуро, — но я бы хотел подробно узнать, какими силами красные обороняют Невинку и расположение ваших частей…

— По директиве штаба главнокомандующего, — повысил голос Боровский, — ваша бригада на время операции находится в моем оперативном подчинении.

— Но я не получил эту директиву и не понимаю, как она могла появиться — ведь у меня еще нет никакой бригады. Всего две сотни казаков и два орудия. Антон Иванович в Ставрополе лично сказал мне, что я должен создать казачью бригаду на базе Баталпашинского отдела.

— Мне известно, что у вас больше, чем две сотни. Директиву вы не могли получить — она отдана устно по телефону лично мне начальником штаба главнокомандующего. Прошу вас подготовить бригаду к наступлению на Невинномысскую к 9.00 завтра. Атаковать будете на левом фланге, подробную диспозицию и данные, о которых вы просили, получите в штабе и в разведотделе.

— Я не могу подчиниться вашему приказу, — теперь Шкуро не притворялся наивным, он с радостью и злостью грубил в лицо человеку, представлявшему Добровольческую армию. — Потому что я вам не подчинен, и бригады у меня еще нет, лучшие казачьи офицеры и специально отобранные казаки направляются в кубанские станицы, чтобы поднимать казачество на борьбу с большевиками, а вы хотите, чтобы эти люди завязли в затяжных боях вместе с вашей бригадой. Я не могу рисковать доверенными мне офицерами и казаками. Желаю вам успеха в завтрашнем наступлении, ваше превосходительство. Простите, но я должен поспешить к своим людям.

Шкуро поднялся, отдал честь и вышел.

Набросившемуся с расспросами Мельникову, ничего не ответил, погнал лошадь в галоп. Вернувшись в дом, где его ждали, приказал вызвать своего нового начальника штаба и командиров сотен Логинова и Маслова. Когда собрались, спросил Шифнера-Маркевича, готов ли окончательный списочный состав сотен. Тот замялся:

— Как-то у меня не получилось, Андрей Григорьевич. Они же, эти, что нас ждали, вроде добровольцы. Одни хотят в наши сотни, другие — свои отряды собирают. Надеюсь, господа есаулы мне помогут.

— Надейтесь, полковник. А пока прошу вас взять кого-нибудь из своих офицеров и направиться в штаб генерала Боровского, в разведотдел. Там вам должны дать сведения об обстановке на фронте Невинки. Нанесите на наши карты.

Когда Шифнер ушел, Шкуро покачал головой и тяжело вздохнул — не нужен ему такой начальник штаба. Вызвал адъютантов, приказал Литвиннику подать что положено и разъяснил обстановку.

— Невинку Боровский не возьмет. Значит, железка под контролем красных, а нам надо ее перейти. Принесет Шифнер-Маркевич карты, и попробуем нарисовать маршрут движения. А цель, господа офицеры, у меня такая — уйти в станицы Баталпашинского отдела, выгнать оттуда большевиков и расположить своих казаков так, чтобы и от добровольцев и от красных подальше, и захватить Клухорский горный проход на Сочи, чтобы в случае чего… Поняли?

Офицеры все поняли. Еще и дополнили: надо брать не только Клухорский, но и другие горные проходы.

Начальник штаба вернулся скорее, чем ожидали. Обстановка на карте была нанесена четко и подробно. Шкуро даже и не помнил, когда его штабные подавали ему такие точные карты. Даже бронепоезда указаны: три между Невинномысской и Минеральными Водами.

— Один до станции Киян, — объяснил начальник штаба, — два от Киян до Минвод.

— Где предлагаете переходить железку, Антон Михайлович? — спросил Шкуро.

— Пока нигде, Андрей Григорьевич.

— Может, переходить не надо? — вновь у полковника возникла исчезнувшая было неприязнь. — В Ставрополь вернемся?

— Нет, Андрей Григорьевич, переходить полотно железной дороги будем, — спокойно отвечал Шифнер-Маркевич, — но сначала разошлем разведдозоры вот по этим направлениям. Я указал тонкими черными линиями. Это займет ночь и примерно половину завтрашнего дня. Таким образом, к вечеру наша бригада, или, если угодно, отряд, начнет движение по разведанному и продуманному маршруту.