мишени. Возле нее находился один из командиров палатинов, он едва успел отшатнуться.

Наконец, я поднял руку, снова привлекая к себе внимания.

— Тихо, солдаты! — вдруг зычно загрохотал Родерик и сразу перекрыл весь шум. У него это получилось так вовремя, что все разом замолчали и уставились на него. Мой телохранитель, в свою очередь, показал на меня. — Император хочет сказать слово, вы что, не видите что ли?

Теперь все смотрели на меня.

— Солдаты! — тоже воскликнул я, пытаясь подражать громовому голосу Родерика, но мой жалкий писк, конечно же, не мог с ним сравниться. — Поскольку вы показали себя не самым лучшим образом и не так и не доказали мне, кто на самом деле является виновником сего прискорбного происшествия, мне придется наказать обе стороны.

Солдаты зашумели, и с той, и с другой стороны.

— Тихо! — закричал Родерик, а за ним повторил и Марикк. — Тихо, молчите, когда говорит император!

— Поскольку вы доказали, что не являетесь поклонниками суровой дисциплины, я вынужден отправить ваш отряд обратно, откуда вы пришли, — громко сказал я Эрнаку.

Неподвижное лицо гунна впервые исказилось от ярости в ответ на мои слова. Честное слово, я думал, что он сейчас бросится на меня с мечом или прикажет своим лучникам расстрелять меня. Но нет, варвар сдержался.

— Правильно, доминус, — одобрительно закричали палатины, а Лакома недовольно заворчал. — Пусть идут обратно в свои леса или снега, или откуда они там появились и жрут конину пополам с человечиной, как привыкли!

Пара гуннов, в том числе и Камахан, орали так, что мои барабанные перепонки чуть не вытекли из носа. Их удалось утихомирить с большим трудом. Я посмотрел украдкой на Лакому и увидел, что он, продолжая сердито кричать, незаметно кивнул мне. Значит все готово, можно приступать к задуманному.

— Но это ещё не всё! — закричал я, снова помахав рукой. — Палатинские схолы тоже доказали, что не могут вести себя дисциплинированно и почтительно, как подобает имперским гвардейцам. Поэтому, я вынужден распустить вашу схолу, а на её место назначаю новых палатинов, под руководством Лакомы.

Шум поднялся невообразимый. Громче всех кричал, конечно же, Цинна. Он доказывал, что в такое тревожное время нельзя оставлять дворец в опасности. Но одновременно с моими словами, повинуясь незаметному знаку Лакомы, из казарм выбежали все мои рабы и остальные гунны, успевшие уже натянуть кольчуги и взять мечи.

Двигаясь довольно шустро и сноровисто, они оцепили тренировочную площадку со всех сторон и встали вокруг палатинов с самым угрожающим видом. Бедные гвардейцы, оставшись в меньшинстве, со страхом оглядывались по сторонам и сразу умолкли, даже как-то съежились, став меньше ростом.

Даже Цинна онемел от изумления, особенно, когда увидел, как Лакома погрозил ему мечом и провел пальцем по горлу, напоминая о том, как при первом знакомстве мы чуть было не распороли ему глотку.

Честно говоря, особо бояться палатинам было нечего, потому что при должном натиске они могли бы с легкостью прорвать окружающее их кольцо, состоящее из хилых и неопытных беглых рабов. Но они об этом, к сожалению для них, ничего не знали, поэтому и вынуждены были робко смотреть вокруг.

— Снимайте доспехи и сложите оружие! — загремел Лакома. — Если вы подчинитесь приказу императора, то останетесь живы. Не усугубляйте свое отчаянное положение бесполезным сопротивлением.

Видя, что они все еще колеблются, я добавил ложку меда в бочку дерьма, вылившегося на несчастных палатинских схолов:

— Если вы исполните мое требование, то после Эквирий я снова постараюсь разобраться в этом деле и восстановлю вас в должностях.

Делать этого я, конечно же, не собирался, но вселить лучик надежды в сердца людей всегда надо, особенно, когда заставляешь их делать то, что они не хотят. Кажется, мое обещание сыграло роль последней капли.

Палатины посмотрели друг на друга, на молчащего Цинну, на растерянных командиров и наконец подчинились. Опустившись на землю, они стащили с себя доспехи, положили мечи, а некоторые — копья и щиты и остались в обычных туниках, опоясав себя веревками.

— Отлично, воины, — сказал Лакома. — А теперь пойдем, вам дадут время, чтобы вы собрали вещи и сегодня же покинули дворец. А еще надо сделать записи в списках и вычеркнуть оттуда ваши имена.

Вскоре бывшие телохранители ушли, забрав тела павших товарищей, а часть рабов собрала их доспехи и оружие и отнесла в казармы. Широко улыбаясь, ко мне подошел Эрнак, а рядом с ним маячил Камахан. В чудовищных лапах гигант держал аркан, сложенный кольцами. Я уже видел его пару раз в деле, он кидал аркан просто изумительно, наверное, пчелу в полете мог словить за талию.

— Ты говорил так убедительно, что я подумал, будто бы ты и вправду отправишь нас обратно, — сказал он. — Однако, несмотря на юный возраст, у тебя дьявольски изобретательный ум, император. Среди наших племен ты мог бы стать великим каганом, преемником Аттилы. Кажется, все прошло, как мы и планировали?

— Да, вы все устроили великолепно, — подтвердил я. — Единственное только, что я вынужден все-таки и вправду удалить вас из дворца до начала Эквирий. Это для того, чтобы мои подданные не говорили, будто я обманул их, наказав только палатинов. Вы пока отдохните в городе. Лакома, выдай им по милиарисию на каждого воина, пусть славно повеселятся в городе. Только смотрите, никого больше не убивать, только если не по моему прямому приказу, ясно?

Сначала лицо Эрнака сердито вытянулось, но когда гунн услышал про серебряные милиарисии и про отдых, то радостно рассмеялся.

— Хорошо, император, ты наш господин и тебе решать, что нам делать, — сказал он и хотел удалиться, но я снова задержал его.

— И еще, Эрнак, ты можешь оставить мне пока Камахана? На случай, если мне понадобится связаться с тобой. Кроме того, я хочу, чтобы он тоже охранял меня, уж кому-кому, а ему я могу довериться.

Эрнак продолжал улыбаться.

— Если ты дашь ему жирную баранью ногу и толстую женщину, он будет боготворить тебя, император. Конечно, я оставлю его с тобой.

Отлично, теперь у меня будет трое огромных телохранителей. Надо тоже устроить Камахану проверку, это уже стало моей эдакой кадровой привычкой.

За всеми этими хлопотами я не заметил, как день начал клониться к вечеру. Время летело быстро, не заметишь, как проходят дни. Совсем, как в моем родном времени, тогда я и сам не успевал опомниться, как светлое утро превращалось в темную ночь.

И это все благодаря сумасшедшей занятости. Если вы маетесь скукой и не знаете, чем себя занять, рекомендую устроиться императором в прогнившую империю, там вам точно не придется