— Ладно, я согласен, — сказал Траян. — Уликса стоит этого. Если хочешь, мы можем закрепить союз письменно.

— Я бы желал, но в этом нет необходимости, — поспешно сказал я, желая ковать железо пока горячо. — Наоборот, я прошу тебя, чтобы на людях ты продолжал делать вид, будто бы так и ненавидишь меня всей душой. Хорошо?

— А зачем это? — спросил Траян, наивно хлопая глазами.

О великие боги, он что же, совсем ничего не понимает? И такой человек будет стоять во главе партии после смерти его отца? Тогда за партию русиев стоит сильно беспокоиться.

— Чтобы наши противники думали что мы до сих пор в ссоре и строили планы, исходя из этого доброго вывода, — объяснил я ему, как ребенку. — А затем мы обманем их в самый неподходящий момент и победим. Ясно теперь?

— А, теперь понятно! — просиял Траян.

Поскольку его присутствие было нежелательным во дворце, я позволил ему и девушке натянуть на головы длинные плащи с капюшонами и отправил восвояси.

— С тобой свяжется мой доверенный человек, например, слуга Парсаний или Евсений, — предупредил я его. — И смотри, не забывай, на людях мы враги.

Перед уходом Траян остановился, обернулся и спросил у меня нерешительно, поглядывая на Камахана:

— Слушай, а там, в храме, у вас с Уликсой что-нибудь было?

Девушка замерла на месте, опустив голову в капюшоне и напряженно слушая, что я отвечу. Я, конечно же, сказал «чистую правду»:

— Конечно же, ничего не было. Уликса помогала жрице наводить порядок в храме, а я был с Валерией. Вот и все, а ты навоображал себе невесть что.

Траян просиял и поклонился мне со словами:

— Я навеки твой покорный слуга, император.

Я выпустил сладкую парочку из своих покоев, которые, судя по всему, скоро превратятся в проходной двор и увидел, как ко мне подошел Генерий.

— Доминус, в зале приемов собрались факционарии партий и просят вас посетить их заседание. Также там присутствует ваш дядя Павел. Они просят прийти вас немедленно.

Глава 24

Ожесточенная грызня между соперниками

Ну вот, наконец-то. Объявился- таки моя родная кровинушка, собрал сразу все партии и вызвал меня к себе, будто школьника сбежавшего с урока.

Неужели будет отчитывать, за все мои прегрешения, на глазах у публики? Куда подевался Донатина, когда он так нужен?

Не успел я подумать о Донатине, как он тоже вошел в вестибул, где я разговаривал с Генерием. Явился, не запылился.

— Ситуация весьма неблагоприятная для вас, доминус, — сказал он. — На первом этаже, в одном из самых больших залов дворца, собрались лидеры партий и ваш дядя. Каждый из них привел войско сюда, во дворец. Прасины и венеты собрали по сотне бойцов, а левки и русии — по полусотне. По дороге сюда они уже успели сцепиться с гуннами и герулами.

Я вздохнул, но не особо удивился.

— Это все понятно, было бы удивительно, если гунны никого не задрали бы в городе. Но ладно, у нас людей все равно больше. Что там насчет моего дяди? Он что делает?

Донатина посмотрел на меня и сказал:

— Ваш дядя Павел привел войско в тысячу солдат. Он разместил их в городе, уже арестовал нескольких гуннов и успел казнить. Он приказал отрубить им головы на месте, за то, что те приставали к женщине, пытались забрать вино бесплатно и оскорбительно отозвались о самом дяде Павле.

— Само собой, что он знал о том, что это мои люди? — спросил я, вздохнув. — И сделал это намеренно, чтобы показать, как серьезно он настроен.

— Все верно, доминус, — кивнул Донатина. — А сейчас он ждет вас в зале приемов.

Да, как я и говорил, мои родственники способны были причинить немало вреда. Сейчас они объединились с лидерами партий и готовы сожрать меня с потрохами. Получилась весьма гремучая смесь. Ну что же, надо пойти и познакомиться с ними со всеми в лицо. Сколько можно слышать о них, а увидеть только впервые.

Перед тем, как выйти, я подошел к окну и посмотрел, как этот день утопает в объятиях вечерней поры. Скоро должна начаться prima vigilia — первая стража, как ее называли римляне. Ночное время в империи состояло из четырех таких страж, разделявших двенадцатичасовую ночь на четыре равных промежутка.

— Где моя Валерия? — спросил я, вспомнив о своей зазнобе. — Убежала в город? У нее там тоже объявился поклонник?

— Нет, она во дворце, доминус, — твердо сказал Донатина. — Я и сам видел ее не так давно. Кажется, она ходила исследовать подземелье.

— Она совсем с ума сошла? — спросил я и тут же осекся, потому что у меня были заботы поважнее, чем поиски смазливой девчонки. — Ладно, я займусь ею после заседания. Пойдем, ты отправишься вместе со мной.

Мы снова отправились вниз на первый этаж. По дороге я проверил охранников, стерегущих мое золото и обнаружил, что один засыпает.

Они даже не слышали, о, святая невинность, как Траян трахал Уликсу, поскольку их комната находилась далеко от кубикулы, где забавлялись любовники.

Ладно, быстро сменив их на более свежих и бдительных воинов, я наконец ушел, поставив охрану и возле дверей своих покоев. А то мне надоело встречать новых лиц в своих покоях каждый раз, будь то наемный убийца или сын факционария партии. Прям не покои императора, а проходной двор какой-то.

На первом этаже, куда меня с помощником и охранником привел Генерий, я нашел наконец зал приемов. Войдя внутрь, я удивился, какое это огромное помещение. Я здесь еще не бывал.

Но еще больше я удивился тому, что в центре зала устроили триклиний, поставив, как обычно ложа вокруг длинного стола. Я сразу заметил интересную особенность в рассадке гостей. Самые почетные места были отданы факционариям партий и их помощникам по военной и организационной части.

Теперь там, пожирая кушанья, поданные слугами и рабами, полулежа расположились знакомые лица: Кан Север, глава прасинов, микропанит Процил Капиус Адриан, Павел Лонгиний Сервилий, протоспафарий партии венетов. Остальные хмурые и молчаливые люди за триклинием были мне пока что незнакомы.

На стороне слева от входа, там, где сидел хозяин дома, то есть должен был находиться я, теперь расположился темноволосый невысокий мужчина, с длинными руками и ногами, в обычной темной тунике.

Даже издали было понятно, что это мой родственник, уж слишком мы были с ним похожи чертами лица. Я, как уже не раз упоминали обитатели дворца, был довольно симпатичен для сына варвара, а вот дядя Павел, наоборот, кажется собрал в