— Он же мой брат.

— Ну, а почему именно сейчас? Ты хотел спросить его о чем-то?

— Да, — ответил я. — Я хотел спросить его о том, как он поживает. Просто хотел пообщаться.

— Но почему сейчас? Что-нибудь, связанное с Келхэмом, возбудило твое любопытство?

— А вот это тебя не касается.

— Меня все касается. Помоги мне в этом деле, Ричер.

— Две чернокожие женщины были убиты до Дженис Мэй Чапман. Ты хоть знаешь об этом? Ведь это то, что ты должен постоянно держать в памяти, если размышляешь о политических кампаниях. Мы не обращаем внимания на смерть этих женщин, а затем, когда убивают белую, наши головы буквально взрываются.

— Ну а при чем здесь Джо?

— Я встретился с братом второй жертвы. И это заставило меня подумать о своей семье. Только и всего.

— Джо говорил тебе что-нибудь насчет денег из Косово?

— Я его не застал. Его не было в офисе. Он был в Джорджии.

— Снова Атланта? Или Маргрейв?

— Понятия не имею. Джорджия — большой штат.

— Ладно, — сказал Гарбер. — Прости за вторжение в твою жизнь.

— А кто все-таки волнуется по поводу денег из Косово?

— Я не имею права обсуждать это, — отрезал он.

Закончив разговор с Гарбером и сделав несколько продолжительных вдохов и выдохов, я поднялся к себе в номер, разложил новую рубашку на кровати и принялся обдумывать предстоящий ужин с Элизабет Деверо. До него оставалось три часа, и за это время мне нужно было сделать только одно дело.

Я вышел через главный вход отеля и, пройдя по узкому переулку между аптекой и магазином строительных товаров, вышел на другой его конец, по одну сторону которого располагалось кредитное бюро, а по другую — бар «Браннанс». К тому месту, где было обнаружено тело Дженис Мэй Чапман. Куча песка лежала на прежнем месте; песчаная масса была сухой, покрытой сверху тонкой коркой, прохудившейся в нескольких местах под действием настойчивых порывов бриза. Я обошел вокруг нее, наблюдая за тем, что происходит на односторонней улице. Но почти ничего и не происходило. Поскольку база была закрыта, то и некоторые бары тоже закрылись. Какой смысл открываться, если нет посетителей. Элементарный экономический расчет.

Но бар «Браннанс» был открыт. Демонстративный оптимизм, а может, просто некая долговременная традиция. Я вошел внутрь и не увидел никого, кроме двух похожих друг на друга парней, суетившихся возле полок со спиртным, которое продавалось навынос. Они, похоже, были братьями, в возрасте между тридцатью и сорока; разница у них могла быть года в два, как у нас с Джо. Как разумно устроен мир, который собирается обеспечить мне преимущество… Их заведение было таким же, как и тысяча баров в городах, возле которых расположены базы, виденные мною до этого; комплекс установленных в ряд автоматов, предназначенных для превращения скуки в наличные деньги. Этот бар был солидного размера. Я подумал, что в прошлом в этом помещении располагался небольшой ресторанчик, но судьба маленьких ресторанчиков — превращаться в большие бары. Внутренняя отделка здесь была лучше, чем во многих других подобных заведениях. На стенах висели рекламные постеры туристических компаний с фотографиями крупнейших городов мира в ночное время. Никаких местных пейзажей, что весьма разумно. Если в течение шести месяцев торчишь поблизости от этого места, то тебе вовсе не хочется на каждом шагу натыкаться глазами на то, что с ним связано.

— Кофе есть? — спросил я.

Они ответили, что нет, и это меня не сильно удивило.

— Меня зовут Джек Ричер, я из военной полиции, и у меня скоро свидание с ужином.

Они не прореагировали на мои слова. Тогда я продолжил:

— А это значит, что в обычные дни у меня было бы время повозиться с вами весь вечер и выжать все, что мне необходимо в процессе обычной беседы, но по вышеназванной причине сейчас у меня нет для этого времени, поэтому будем общаться напрямую в режиме вопрос-ответ, договорились?

Они поняли смысл сказанного. Встреча с представителем военной полиции волнует владельцев бара в городе, расположенном рядом с военной базой. Самым легким в мире делом является занесение конкретного заведения в перечень мест, посещение которых запрещено в течение недели или месяца. Или вообще всегда. Они представились как братья Джонатан и Хантер Браннаны, наследники бизнеса, начатого еще их бабушкой в годы железнодорожного бума. Она продавала чай и вкусные кексы и этим неплохо зарабатывала на жизнь. Их отец переключился на продажу алкогольных напитков, когда поезда перестали ходить и под городом обосновались военные. Они показались мне достаточно приятной парой. К тому же реалистически мыслящей. Братья управляли лучшим в городе баром, а поэтому не могли отрицать того факта, что время от времени видят практически всех.

— Дженис Мэй Чапман заходила сюда, — сказал я. — Та самая женщина, которую убили.

Они согласились, подтвердив, что да, заходила. Не пытались отрицать этого. Ведь в бар «Браннанс» заходит каждый.

— В последнее время с одним и тем же парнем? — спросил я.

Они подтвердили, что да, именно так и было.

— А кто он такой? — поинтересовался я.

— Его звали Рид, — ответил Хантер Браннан. — Пожалуй, это все, что я могу сказать о нем. Но он был важной особой, шишкой. Это было видно по тому, как к нему относились другие.

— Он был вашим регулярным посетителем?

— Да они все были такими.

— А в ту ночь он был здесь?

— Трудный вопрос. В нашем заведении посетителей обычно под завязку.

— Постарайтесь вспомнить.

— По-моему, был. В начале вечера, по крайней мере. А вот потом, мне кажется, я его не видел.

— А на какой машине он был?

— Какая-то старая колымага. Вроде бы голубая.

— А как долго он ходил в ваш бар? — спросил я.

— Год или около того, как мне думается. Но он один из тех парней, кого мы называем «пришел-ушел».

— А что это значит?

— У них там два подразделения. Они куда-то уезжают, а потом приезжают назад. Месяц тут, месяц там.

— А вы видели его с прежними подружками?

Джонатан Браннан ответил:

— У такого парня, как он, всегда рядом «конфетка».[37]

— И кто, в частности?

— Самые симпатичные. Те, что хотели покрасоваться, как мне кажется.

— Белые или черные?

— И те и другие. Этот парень всем предоставлял равные возможности.