Парень, которого я ударил в ухо, держался за него, словно боялся, что оно от него сбежит. Его глаза были закрыты, что свидетельствовало о том, что драка для него закончилась; такой исход дела мне нравился больше всего. Я наклонился и врезал ему слева по челюсти.

Он свалился, словно кукла, которую толкнули.

Я с облегчением выдохнул.

Шесть на шесть.

Конец истории.

Я дважды кашлянул и сплюнул на землю, потом неторопливо пошел в северном направлении. Часы на моей руке показывали одну минуту десятого.

Войдя в кафе, я не увидел в зале никого, кроме официантки и супружеской пары, управляющей отелем «Туссен». Взглянув на них, я подумал, что они, возможно, находятся сейчас на середине дистанции своего вечернего марафона. Перед женщиной лежала книга, а ее супруг уткнулся в газету. Деверо в зале не было.

Я сказал официантке, что буду ужинать в компании, и попросил посадить меня за столик для четверых. Я посчитал, что столик для двоих окажется тесным для продолжительного времяпрепровождения. Официантка посадила меня в передней части кафе, и я отправился в туалетную комнату.

Сполоснув лицо, я вымыл руки до локтей и сами локти горячей водой с мылом, после чего провел мокрыми пальцами по волосам. Я делал глубокие вдохи и выдохи. Адреналин, что ни говори, подлая штука. Он не знает, когда его присутствие нежелательно. Тряхнув ладонями, я провел ими по плечам, после чего осмотрел себя в зеркале. Прическа была в порядке. Лицо чистое.

На рубашке была кровь.

На кармане. И над карманом. И под карманом. Не много, но все-таки кровь была видна. Следы попавших на рубашку капель, которые, растекшись и высохнув, стали ясно различимыми завитками в форме запятой. Как будто в меня прицельно брызгали из чего-то. Или я прошел под капелью. Но кровь есть кровь. Кровь второго парня, которого я ударил по переносице. Кровь хлестала из его носа, как вода из смывного бачка унитаза.

— Черт, — чуть слышно, почти про себя, выругался я.

Мои старые рубашки лежали в контейнере для мусора в моем номере.

Все магазины были уже закрыты.

Притиснувшись вплотную к раковине, я еще раз осмотрел себя в зеркале. Капли крови окончательно высохли. Теперь они стали коричневыми. Так, может быть, теперь они будут казаться чем-то предварительно задуманным. Например, эмблемой. Или деталью фасона. Вроде показателя типа ткани, прилагаемого к рулону. Я видел раньше подобные вещи. Правда, я не знал, как они называются. Может быть, пейсли?[38]

Я снова стал делать глубокие вдохи и выдохи.

Теперь уже ничего не изменить.

Я направился обратно в зал и вошел в него как раз в тот момент, когда Деверо переступила порог входной двери.

Сегодня она не надела форму. На ней была обычная одежда: блузка из серебристого шелка и черная юбка до колен. Туфли на высоком каблуке. Серебряное ожерелье. Блузка была тонкой, плотно облегающей тело, свободной от лишних украшающих элементов и достаточно открытой сверху. Юбку поддерживал поясок, затянутый на талии. Я мог бы обхватить ее талию пальцами рук. Ноги у нее были голыми. И стройными. И длинными. Волосы были еще немного влажными после душа. Они рассыпались у нее по плечам. И спадали на спину. Никаких конских хвостов. Никаких стягивающих волосы резинок. Она улыбалась, улыбалась широко, всем лицом, до самых ее изумительных глаз.

Я провел ее к нашему столику, и мы сели напротив друг друга. Сидя в центре своей лавки, она казалась мне маленькой и изящной. От нее исходил запах духов, нежный и едва уловимый. Мне он нравился.

— Простите за опоздание, — извинилась она.

— Не берите в голову, — успокоил ее я.

— У вас кровь на рубашке, — заметила она.

— В самом деле? — притворно удивился я.

— Откуда она у вас?

— Напротив отеля через дорогу есть магазин.

— Да нет, я не про рубашку, — перебила меня она. — Вы что, порезались, когда брились?

— Вы же велели мне не бриться.

— Я помню, — подтвердила она. — Так вы мне нравитесь больше.

— Вы тоже выглядите потрясающе.

— Спасибо. Я решила слинять с работы пораньше. Пошла домой, чтобы переодеться.

— Я вижу.

— Я ведь живу в отеле.

— Я знаю.

— В семнадцатом номере.

— Я знаю.

— С балконом, выходящим на улицу.

— Так вы видели?

— Всё с начала до конца, — ответила она.

— Тогда я удивлен тем, что вы не отменили свидание.

— Так у нас свидание?

— Свидание и ужин.

— Вы не позволили им нанести первый удар.

— Я не сидел бы здесь с вами, если бы позволил им это.

— Верно, — сказала она и улыбнулась. — Вы были великолепны.

— Благодарю, — с поклоном ответил я.

— Но вы подрываете мой бюджет. Пеллегрино и Батлер получают сверхурочные, выпроваживая их отсюда. Я хотела, чтобы их уже не было здесь к тому моменту, когда хозяева отеля закончат ужин. Избирателям не нравится, что на улицах калечат людей.

Подошла официантка. Но без меню. Деверо питалась в этом кафе уже два года, бывая здесь трижды в день, так что меню она знала наизусть и во всех подробностях. Элизабет заказала чизбургер. То же самое заказал и я, плюс кофе. Отметив наши заказы в блокноте, официантка отошла.

— Вы же заказывали чизбургер вчера, — заметил я.

— Я каждый день его заказываю, — ответила Деверо.

— Серьезно?

Она утвердительно кивнула.

— Я каждый день и делаю, и ем одно и то же.

— Что же помогает вам оставаться такой стройной?

— Психическая энергия, — ответила она. — Я постоянно испытываю волнения.

— Из-за чего?

— В данный момент из-за парня из Оксфорда, штат Миссисипи. Того самого парня, который получил пулю в бедро. Доктор принес мне в офис оказавшиеся при нем личные вещи. Бумажник и блокнот. Он журналист.

— Солидной газеты?

— Да нет, он не в штате. Похоже, бедствовал. В последний раз его материал был опубликован два года назад. Но в Оксфорде выходят две газеты, придерживающиеся разных взглядов. Возможно, он пытался продавать что-то какой-либо из них.

— В Оксфорде ведь есть филиал университета, верно?

Деверо снова утвердительно кивнула.

— Университета штата Миссисипи, — пояснила она. — Столь же радикального, как и всё в этом штате.