— Кто предупреждён, тот вооружён, — дядька Ешэ подмигнул. — Хочешь, возьми вещунью.

Лис огляделся, взял из вазочки, стоявшей на столе, орешек и подманил одну из ворон. С птицами у него отношения складывались легко. Вещуньи ещё в детстве прилетали на подоконник клевать рассыпанные для них крошки, а взамен рассказывали ему новости. Это уже потом Василиса позволила сыну во дворец ходить…

— Спасибо, только это мало чем поможет. Коли Ардан и Лютомил по дороге туда меня подстерегут — ещё полбеды, тогда я от них как-нибудь улизну. А вот на выходе куда мне деваться?

— Слыхал, Лисом тебя мамка прозывает, — советник отложил перо. — Похоже, зря. Лис — хитрый зверь. Не можешь силой, так бери умом. Нешто песни колдовские петь разучился?

— Не разучился, дядь. Словом чародейским владею, да не все его слушаются. Ардану вон всё нипочём.

— Гусельки возьми, — посоветовал Ешэ, а ворона-вещунья ухватила Лиса клювом за рукав и потянула куда-то к сундукам, стоявшим у стены.

— Открывай, — добавил дядька, — не тушуйся. Слово колдовское музыкой подкрепить надобно. Справишься — молодец будешь. Не справишься — что ж, соглашусь тогда с твоим отцом, никчёмыш ты.

Крышка обитого железом сундука была тяжёлой, Лису пришлось попыхтеть, чтобы её приподнять. А внутри — он, не сдержавшись, ахнул — лежали обещанные пятиструнные гусельки. Кленовые, лакированные. Маленькие, будто бы детские, да необычные: по резьбе видно — не простой инструмент. Таким и впрямь можно песенные чары трикрат усилить.

— Спасибо, дядь, — Лис едва не расплакался, прижимая к груди гусельки. Сколько он у отца такие выпрашивал? А в ответ получал: мол, рано, не заслужил ещё.

— На именины тебе будет, — советник потеребил чёрную тонкую косицу, спускавшуюся с макушки. — А коли до следующих доживёшь да научишься без них обходиться, приходи — вещунью подарю. Будет твоя, личная.

Тут Лис совсем растаял — о такой птице он и мечтать не смел. Вещуньи, конечно, охотно принимали угощение из его рук, выполняли трюки, позволяли смотреть своими глазами, но лишь когда не имели других приказов от Кощея или от дядьки Ешэ. И Лис знал — хоть птицы ему и друзья, но доверять им нельзя. В случае чего сболтнут — недорого возьмут. Настучат Кощею, что его сын приказывал, каждое словечко запомнят и повторят. В общем, тайно ничего не сделаешь. А своя вещунья будет верной только ему одному…

Он обрадовался и нынешнему подарку, но тому, что посулили, чуть ли не больше. Здорово всё-таки было родиться в первый день весны — говорят, весенние дети лучше всех понимают птиц.

Лис улыбнулся советнику, но тот на улыбку не ответил. Наоборот, ещё больше помрачнел, вон какая борозда промеж бровей пролегла.

— Дядь, а ты чего такой смурной? — не выдержал он. — Али случилось чего?

Обычно ему отвечали, мол, не твоего ума дело. Лис даже не ждал, что в этот раз будет как-то иначе, но советник скрытничать не стал.

— Слыхал, небось: у дивьих богатырь объявился? И откуда только взялся, гад, на нашу голову?! Так вот мне птички надысь донесли, что видали того богатыря в версте от нашего замка. Без войска, без провизии, всего-то с парой сопровождающих. Думаю, со дня на день стоит лазутчиков ждать. Будь осторожнее, Лисёныш, держи ухо востро. Носи с собой гусельки. Но не геройствуй понапрасну: увидишь добра молодца — беги. Сразу к отцу или ко мне. Может, он на вид и не страшен, а на деле будет пострашней Ардана. Один целого войска стоит. Уж такая у них, у богатырей, сила. Дунет-плюнет, от тебя только мокрое место останется, как от комара. Понял меня?

— Угу, — Лис кивнул. — Не буду геройствовать.

Он не знал, что и думать. Мать говорила, мол, богатыри — хорошие ребята. Волчонок вон про Ванюшку упомянул, так она обрадовалась: спаситель идёт. Но может статься, что дядька Ешэ прав. Дивьи идут в Навь не чаи с пирогами гонять — они враги. Маму, может, и спасут, а в Лисе почуют кровь Кощееву, и пиши пропало. Кто там разбираться будет? Угораздило полукровкой родиться, так всю жизнь будешь и от своих, и от чужих на орехи получать. Легко им говорить: «Держи ухо востро!» Да куда уж вострей? И так из-за каждого угла то змея, то псина зубастая, то братец с отравленной плёткой…

— А вы схватить этого богатыря сможете? — выдохнул он.

— Сможем. И схватим. Вот увидишь, — дядька Ешэ огладил острый подбородок. От этого горделивого, даже немного самоуверенного жеста Лису легче не стало.

— А потом в острог?

— В острог, — важно подтвердил советник. — Там им хорошенько займутся.

Только тут Лис вспомнил, зачем на самом деле пришёл, и, зажмурившись, выпалил:

— Дядь, а можно мне тоже в острог?

Тут уж даже его мрачный собеседник от смешка не удержался.

— А тебя-то за что? Али натворил чего, признавайся?

— Не… просто на богатыря посмотреть охота, — Лис даже не соврал, ему и впрямь было любопытно увидеть, кого же все так боятся. А там, уже попав в подземелья, можно будет и про Марьяну выведать.

— Не врёшь? Смотри у меня! — дядька Ешэ погрозил ему пальцем. — Твой братец старшой тут тоже приходил лебезить, в темницу напрашиваться.

— А ему зачем? — Лис вскинул брови.

— Пленников пытать хочет, — советник пожал плечами. — Говорит, не на ком новые заклятия испытывать. Упырей и злыдней уже не раз кромсал, но они не живые, а ему, понимаешь, живых подавай. Что думаешь? Может, тоже желаешь у меня заплечных дел мастером подвизаться?

Лис сглотнул, прогоняя непрошеные воспоминания, но рёбра свело судорогой, а где-то на задворках сознания послышалось треклятое «Кап… кап… кап…»

— Н-нет, — выдавил он.

— Вот и славно, — дядька Ешэ стукнул кулаком по столу так, что Лис вздрогнул. — Грязное это дело. Не для княжичей. Хватит и одного…

— Так ты Лютомилу позволил, что ли?

— Запретил, — вздохнул советник. — Так этот пустобрёх отцу нажаловался. А тот мне и говорит: