Маузер грустно улыбнулся:

– И Сатана там правит бал. Поставит себе золоченую инвалидную коляску в виде трона и потребует поклонения и крови младенцев. Мечты о будущем, конечно, чудесны, но что у нас по плану?

Лицо Артюхова потеплело – вернулся Игарт.

– Я предлагаю оборвать связи. Нужно пробраться к черным и посадить это тело в такое же кресло, в каком сидел ты.

– Мне, конечно, хотелось бы вернуться в реал, – протянул Маузер мечтательно. – Но я понимаю, что это возможно только с помощью преобразователя и при условии, что я перестану быть собой.

– Если б было время и условия, – проговорил Артюхов, – подыскали бы тебе новое тело. Хочешь – мужское, хочешь – женское… – Маузера перекосило, Игнат хохотнул и продолжил: – Тут целая область есть, Македонск, на карте она голубым обозначена. Так вот, ее Фрайб под себя делал. Не округляй глаза, девочки ему действительно неинтересны. Точнее, интересны меньше, чем мальчики.

Маузер сплюнул:

– Этот урод еще и извращенец?! Стоп! Мое тело точно умерло в реале?

Артюхов заржал, расслабился, и слово взял Игарт:

– Да. Понимаю, иногда смерть предпочтительней. Значит, мы все склоняемся к обрыву связей с реалом. Возвращаем Игната, я провожу обрыв… Коваль, не смотри так, память и опыт Артюхова останутся со мной. Без поддержки из вирта Фрайб беспомощен, Игнат сможет его прижать собственными силами. Как вам план?

Мысли снова и снова возвращались к Ольге, Маузер гнал их прочь, убеждал себя: все, что было до того, приснилось. Ему так проще думать, но по отношению к Оле это несправедливо. Чтобы переключиться на другую тему, он сказал:

– Сколько приблизительно у нас времени? Не поверю, что Фрайб оставит нас в покое. Он же бог этой реальности, а мы так, черви. Ему нас прихлопнуть – раз плюнуть, надо только написать программу, – он взял автомат обеими руками. – Это смог накодить и остальное сумеет.

– Вот вы, такие умные, настаиваете на обрыве связей, – отрезал Артюхов. – А на самом деле нет гарантии, что вирт вместе с вами не схлопнется. Или что все получится. Вдруг Фрайб перестраховался? К тому же Фрайб удвоит охрану подконтрольной ему области.

– По фигу, – сказал Маузер, поднимаясь. – Мы хотя бы попытаемся. Нам все равно надо в Комнату желаний.

– Надо… надо… – проворчал Артюхов. – Чувствую, что этому телу надо поспать хотя бы четыре часа, а то мы навоюем в таком состоянии.

– Не здесь, – отрезал Маузер. – На месте Фрайба я бы завод прочесал в первую очередь. Вот найдем более-менее безопасную берлогу, тогда и отоспимся. Я тоже сутки без сна. Так что мое предложение: валим отсюда.

– Надо же, разумное предложение, – оценил Артюхов. – Мне поначалу показалось, что у тебя нет мозга.

– Если это комплимент, то спасибо, – проговорил Маузер и зашагал к выходу.

На улице окончательно рассвело. Солнце еще не выплыло из-за леса, и его лучи, словно прожекторы, пронзали утренний туман. Сталкеры столпились вокруг черных, которые наперебой рассказывали, что они ни в чем не виноваты и вообще не помнят, что было.

Маузер улыбнулся. Они очеловечились, значит, после того, как Фрайб будет уничтожен, Оля вернется. Прежняя, любимая Ольга. При мысли о том, что рано или поздно она найдет ему замену, Маузер скривился; захотелось пристрелить этого «кого-то». Если он обидит ее, Маузер найдет способ вернуться в реал хоть в этом теле, хоть в любом другом и прикончит его. Нет, сольет в вирт, где будет находить и убивать бесконечное количество раз!

Высоко в небе описывал круги ворон. Чувствует, тварь, где кровью пахнет. Игарт Артюхов задрал голову и вскинул руку, будто зигуя:

– А вот и мой пет! Это на самом деле не птица, а что-то типа бинокля. При желании я могу смотреть глазами ворона.

– Все потому, что мы – проклятые колдуны, – сказал Маузер. – И что ты видишь?

Артюхов поджал губы и скривил рот, сделавшись похожим на себя из реала, замер, уставившись вверх, и принялся вращать глазами.

– Пустырь, аномалии, лес. Пока ничего опасного, – он покрутил рукой – ворон завис, взмахнул крыльями и спикировал к нему, уселся на плечо, склонил голову и уставился на Маузера блестящим глазом.

– Кра!

Красивая птица – иссиня-черная, с зеленоватыми отблесками на крыльях и щеткой перьев под клювом.

Артюхов пояснил, почесывая ворона под клювом:

– Его зовут Арчи. Он смертен, так что надо его беречь. Конечно, я мог бы взять сюда летающий глаз или какой-то прибор, но он привлекал бы к себе внимание, а так – подумаешь, ворон кружится. Уж чего, а воронья в Зоне с избытком.

– Это, конечно, здорово… Особенно, если у Фрайба есть нечто похожее, – проворчал Маузер.

Из БТРа вылез Януш и устремился к Игарту, сграбастал его, похлопал по спине, но Артюхов шарахнулся и брезгливо его отстранил. Януш недоуменно захлопал глазами.

– У него того-с, – Маузер покрутил у виска. – Раздвоение личности. Сейчас ты имеешь честь разговаривать с самим Игнатом Артюховым, владельцем заводов, виртов, пароходов и еще, смерд позорный, смеешь руки распускать? А ну на колени!

На лице Януша застыла идиотская улыбка. Артюхов проговорил:

– Не передергивай.

Маузер со злорадством подумал, что не откажет себе в удовольствии опустить настоящего живого олигарха, и он вынужден будет терпеть.

– Что вы, ваше величество, – усмехнулся он. Вынул из подсумка ПДА, открыл карту. – Куда пойдем?

Лицо Игарта оттаяло, уголки рта поднялись, он с недоверием покосился на ворона. Игарт нравился Маузеру гораздо больше. Эдакий правдолюб, прямо как он сам в молодости. Правда, из него всю эту романтическую чушь живенько выбили. Он поймал себя на мысли, что будет здорово, если хотя бы Игарта минует сия участь.

– Погодите, – прошептал он и покосился на недоумевающего Януша. – У меня есть план. Но он не для посторонних ушей.

Пришлось уединяться в одном из кабинетов пирамиды, белом и совершенно пустом. Вдохновленный собственной идеей, Игарт расхаживал по помещению и размахивал руками:

– Предлагаю создать новый клан и устроить тут что-то типа штаб-квартиры. Пустить слух, что командуют им два человека – странный тип с татуированным лицом и еще один, с вороном. Тогда, может, Фрайб все силы бросит, чтоб снести поселение с лица земли.

– А сами пошумим и свалим? – догадался Маузер. – Подло по отношению к остальным, но они поймут. Хотя в мире, где нет смерти, шкала ценностей должна быть другой, мы еще к ней не привыкли. Да что там – мы пока ее просто не видим.

Хотелось бы верить, что приобретут вес дружба и справедливость, умение человека держать слово. Постепенно людишки с гнильцой всем нагадят, и их изолируют. В общем, получится справедливый, пусть и несколько своеобразный мир, который в некоторой степени зависит и от него – Маузер включен в пантеон бессмертных.