что это перерастет во что-то реальное, но это отнимает слишком много его времени? К черту Джейса и его глупое, унылое существование!

Я глубоко дышу, превозмогая боль в груди, и пытаюсь взять себя в руки. Часть меня хочет просто убежать, пойти к нему домой, поскольку у меня есть ключ, собрать свои вещи и облегчить ему задачу. Но другая часть меня хочет посмотреть Джейсу в глаза, когда он скажет мне, что я ничего для него не значу.

Когда начинает звонить мой сотовый, я достаю его из заднего кармана и мгновение смотрю на имя Кристи на экране, прежде чем ответить и поднести его к уху.

— Эй, — я пытаюсь говорить нормально, но это единственное слово звучит хрипло.

— Эй? — тихо повторяет она, затем кричит, — не смей говорить мне «эй», Пенни Бивер! Я звоню тебе уже два дня, а ты меня избегаешь. Что, черт возьми, происходит? — спрашивает она, и я разражаюсь слезами. — О боже, прости, что накричала на тебя. Я просто так волновалась.

— Дело не в этом, — всхлипываю я и хватаю немного туалетной бумаги из рулона рядом со мной.

— О боже, с твоей мамой все в порядке?

— С ней все в порядке, — я прислоняюсь спиной к двери. — Я сделала это. Я влюбилась в него, хотя ты и говорила мне этого не делать.

— О, Пенни, ты идиотка.

— Знаю, — я шмыгаю носом, вытирая лицо. — Пожалуйста, не говори «я же тебе говорила». Я не могу сейчас с этим смириться.

— Я не скажу, что я тебе это говорила, — шепчет она, затем спрашивает: — Где ты?

— Прячусь в туалете.

— В офисе?

— Да, — я слышу, как открывается дверь снаружи кабинки. — Мне нужно положить трубку. Пожалуйста, ничего ему не говори. Мне нужно разобраться с этим самой, — шепчу я.

— Пенни…

— Пожалуйста, Кристи, позволь мне разобраться с ним. То, что у нас с ним есть… или было, — я сглатываю. — Не имеет к тебе никакого отношения. Мне нужно позаботиться об этом.

— Хорошо, но, пожалуйста, позвони мне или отправь сообщение, чтобы я знала, что с тобой все в порядке.

— Отправлю.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — я вешаю трубку, затем еще несколько минут беру себя в руки, прежде чем выйти из кабинки. Побрызгав немного воды на лицо, я достаю из сумочки свою дорожную косметичку, которая, к счастью, была у меня с собой, и поправляю макияж или, во всяком случае, пытаюсь это сделать. Все еще кажется, что я плакала, но я знаю, что легко могу сказать, будто у меня приступ аллергии, и никто не узнает, что я лгунья с разбитым сердцем.

Прежде чем выйти из туалета, я проверяю календарь Джейса, чтобы узнать, где он, и жду, пока не удостоверюсь, что он ушел, прежде чем вернуться наверх. Остаток дня я провожу за работой, стараясь убедиться, что делаю все возможное, чтобы помочь Кристи, потому что после сегодняшнего я больше не вернусь. И хотя мне неприятно оставлять ее без замены и сообщить об этом в последний момент. Что есть, то есть, и я знаю, что она все поймет.

К пяти часам Джейс все еще не вернулся, поэтому я придерживаюсь нашего первоначального плана и возвращаюсь на его джипе домой. Еще до того, как я случайно услышала его телефонный звонок, он сказал мне, что заказал для нас столик на семь тридцать в «Acquerello». Это модный ресторан, в который я действительно с нетерпением ждала похода, потому что я буду с ним. Теперь меня пугает мысль о том, чтобы сесть напротив него в комнате, полной незнакомых людей, зная, что он планирует вырвать мое сердце.

Когда я добираюсь до дома Джейса, я собираю все свои вещи, которые оказались в его шкафу, и убираю все следы моего пребывания в его доме, а затем начинаю готовиться к ужину.

Даже если к концу ночи я превращусь в хнычущее месиво, я сделаю все возможное, чтобы подготовиться. Я принимаю душ, натираюсь с головы до ног, расчесываю волосы, затем добавляю несколько крупных локонов и наношу макияж с точностью профессионала.

С подведенными глазами, красными губами и тем, что мне нечего терять, я надеваю облегающее черное шелковое платье на тонких бретельках, которые не позволяют носить нижнее белье. Надеваю шлепанцы и переношу все свои вещи в машину, затем возвращаюсь внутрь и еще раз прохожу по дому, чтобы убедиться, что ничего не забыла, прежде чем надеть туфли на каблуках.

До отъезда я получаю сообщение от Джейса, в котором он сообщает, что будет в ресторане до половины восьмого, так что он подождет меня в баре и зайдет со мной внутрь. Я не отвечаю на сообщение. Вместо этого я собираю силы, которые мне понадобятся, чтобы пережить этот вечер, оставляю обручальное кольцо, которое он подарил мне неделю назад, на барной стойке и запираю за собой дверь.

Глава 34

‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒

Думаю, что я все испортила

Быть безэмоциональной — это то, к чему я привыкла в своей жизни.

Не то, чтобы я не чувствовала тяжесть печали и гнева в болезненных ситуациях. Скорее, я могу переключать свои эмоции, чтобы никто другой не видел, насколько сильно мне на самом деле больно.

Я сделала это, когда умер мой папа. Даже когда я была маленькой, я помню, что не могу показать маме, как я расстроилась, когда она сказала мне, что папа никогда не вернется домой, потому что она подпитывалась бы моей обидой и было бы еще больше боли.

Я сделала это снова, когда у моей мамы обнаружили рак. Я сидела рядом с ней и держала ее за руку, когда врач подтвердил ее худшие опасения и мои. Я подавила желание разозлиться из-за того, как несправедливо, что маме придется страдать без причины, и страх, который я испытывала, зная, что могу потерять ее.

И сегодня вечером снова я игнорирую боль в груди и сдерживаю ее, пока все не закончится и я не останусь одна.

Я уверена, психолог