Так что аллюзии на Рудолфа были не только плодом тайной страсти советских зодчих, но и своего рода ответом на партзадание. Ведь в здании должен был разместиться пресс-центр Олимпиады, и от успешности пребывания здесь иностранных журналистов во многом зависела репутация страны. Поэтому дом должен был быть максимально «мировым» и современным как снаружи, так и внутри. Поэтому там – кабинеты, набитые новейшей техникой («оборудованные пишущими машинками»), комфортные конференц-залы, гостиные с телемониторами прямого эфира, множество пространств для делового общения, кафе, рестораны и знаменитый валютный бар. А также самая большая в городе фотолаборатория, почта, телеграф, телетайп и факс.

Всеми этими средствами Москва гордо вещала, что впервые в истории Олимпийских игр к ним специально построен пресс-центр. На самом деле дом уже имел наследника: после игр сюда въезжает АПН, правопреемник Совинформбюро и главный международный рупор советской власти. Ему вовремя повезло: в начале 70-х здание АПН собирались строить на выселках – на пересечении Ленинского проспекта с улицей Обручева. Что, конечно, не соответствовало престижности агентства, работать в котором мечтал каждый журналист-международник, и даже труженик скромного фотоателье, герой Евгения Леонова, говорит в фильме «Зигзаг удачи» (1968): «Я хочу снимать поток жизни! Мне бы в “Огонёк”, в АПН! Я прославиться хочу!»

АПН прославится в середине 80-х – отсюда, где во все щели сквозил ветерок свободы, и началась перестройка: среди 60 газет и журналов на 45 языках мира, которые агентство издавало общим тиражом 4,3 млн, была газета «Московские новости», которая стала первой газетой горбачёвской гласности.

Общий вид. 1980-е годы

59. Театр на Таганке 1972–1980

АРХИТЕКТОРЫ А. АНИСИМОВ, Ю. ГНЕДОВСКИЙ, Б. ТАРАНЦЕВ

ИНЖЕНЕР В. БЕЛЕЦКИЙ

ул. ЗЕМЛЯНОЙ ВАЛ, 76/21

Здание, начиненное всеми мыслимыми сценическими хитростями (вплоть до исчезающих стен), строилось так долго, что к его открытию от легендарной труппы осталось одно название

План 1-го этажа

Вариант фасада по Садовому кольцу. 1972

Чисто советское чудо: самый фрондерский театр страны строит себе новое здание. Это мог МХАТ [29], но он и не позволял себе дерзить так, как Таганка. Впрочем, это все – «случай Высоцкого»: одной рукой власть его запрещает, другой – клянчит контрамарку на его концерт. Главная звезда театра, он был и главным оружием в его строительстве: давал концерты в нужных местах, чтобы отлили нестандартную ферму для перекрытия зала, чтобы дали 18 вагонов для перевозки глины из Эстонии, чтобы на заводе в Загорске из нее произвели нестандартного размера кирпич… Собственно именно с кирпича, который будет и внутри, и снаружи театра, и началась история нового здания. Его воспел в спектакле «Мать» (1969) художник Давид Боровский, но при этом «достучаться» до подлинного кирпича стен ему так и не удалось, пришлось имитировать.

Фрагмент фасада. 1980-е годы

Первый спектакль в новом здании. 1980

От электротеатра «Вулкан» (1910) театру достался маленький зал высотой 7 метров с крохотной сценой и без карманов (декорации носили каждый вечер через двор). Крыша текла при каждом дожде, несущая балка в районе литчасти держалась вообще на штукатурке, но бессменный директор театра Николай Дупак сознательно поддерживал все в полуаварийном состоянии. Чуя, что иначе распоясавшийся театр закроют на ремонт и вряд ли потом откроют (просто закрыть – скандал, а закрыть на ремонт – благое дело). И действительно, в планах реконструкции Таганской площади 1970-х годов никакого театра нет: две новые магистрали (расширенные Радищевская и Гончарная улицы) рассекают площадь, на том конце их встречают пять небоскребов, а провожает на этом лишь церковь Николы на Болвановке…

Но в 1971 году спектакль «А зори здесь тихие» посмотрел первый секретарь горкома партии Виктор Гришин и расчувствовался («Надо же! Мне говорили – антисоветский театр, а я плакал!»). И 6 марта 1972 года Совмин РСФСР принял решение о строительстве нового здания, причем старое предполагалось снести. Однако как раз следующие два года стали переломными в отношении к исторической застройке, МГК КПСС совместно с исполкомом принимают ряд постановлений касательно центра. И хотя «Вулкан» не был памятником архитектуры, его скромные неоклассические фасады решено сохранить и даже расцветить понаряднее: постмодернизм проникал в СССР посредством театрализации среды.

Перед началом спектакля «10 дней, которые потрясли мир». 1965

И новое здание театра – оригинальное и экспрессивное – старательно вписывают в окружающий контекст. Но не по принципу воспроизведения деталей «близко к тексту» (как это будет происходить в 1990-е), а ассоциативным путем. Кирпичом и белокаменными наличниками здание вторит соседним храмам, а также духу фабрично-пролетарского района. Общей суровостью и редкими окнами напоминает о том, что раньше слово «Таганка» ассоциировалось исключительно с тюрьмой. Глухие по преимуществу стены реагируют на шумность перекрестка. Одеяло площади театр на себя не тянет, сползая вниз по Садовому кольцу и унося туда высокий объем сцены с колосниками. Не говоря уж о том, что нежно обнимает новым объемом старое «намоленное» здание театра, а странности интерьера (косые стены, треугольный дворик, арки в неожиданных местах) отражают сложность участка, на котором стояло семь разных зданий, включая «кабак старинный “Кама”».

Проект реконструкции Таганской площади. 1980-е годы

Так что, казалось бы, основатель и главный режиссер театра Юрий Любимов должен был быть счастлив. К тому же преисполненные пиетета к Таганке архитекторы проектируют начинку в полном соответствии с ее острохарактерной эстетикой. Знаменитый спектакль «10 дней, которые потрясли мир» начинался на улице, где горланили куплеты Золотухин с Высоцким, а на входе стояли красногвардейцы и насаживали билеты на штыки винтовок. В зрительный зал нового здания солдаты входят прямо с Садового кольца: для этого непосредственно в стене сделано сдвижное окно размером 10 × 4 м. Когда оно опускается, задником спектакля становится город. Что тоже логично продолжает тему арьерсцены, которая была у старой Таганки важнейшим элементом каждого спектакля и даже, по словам главного художника театра Давида Боровского, «стала нашей “Чайкой”». Вся декорация «Гамлета» – грубый вязаный занавес, который ездит по сцене и в него то кутается Офелия, то прячется принц. Теперь над сценой – мощный кран-балка, который может перемещать любые декорации, и не только