ровной линией крыши, а косыми срезами. За счет этих разнообразных смещений дом воспринимается отовсюду настолько по-разному, что начинает казаться оптическим обманом, напоминая о знаменитой картине «Леди Чамлей» (1600), на которой сестры-близнецы неуловимо, но все же разнятся. Здание словно бы двоится и дрожит, как в тумане, чему способствуют и плоскости фасадов, которые на самом деле совсем не плоскости: вертикальные полосы окон решены как эркеры, треугольником выступающие из стены.

Нейтральность и абстрактность «стекляшек» в 70-е воспринимается уже как навязчивая, их повсеместно начинают вправлять в каменные рамы – как, например, в небоскребе Роскосмоса на улице Щепкина. В ЦДТ тоже уже есть конфликт, травертин по бокам плотно сжимает стекло, но наверху оно вырывается и, ломая края, все же разрывает каменные оковы; форель разбивает лед. И все наоборот в стилобате: здесь уже плиты перекрытий пробивают стеклянную завесу, превращаясь – в террасы. То есть соединяют дом с внешним миром ничуть не хуже, чем окна. «Стремясь максимально связать здание с окружающей природой, – пишет Всеволод Кузьмин, – авторы решили общественный корпус в виде нескольких ярусов террас, связанных в динамичную композицию». При этом все террасы эксплуатируемые (что для Москвы большая лихость), а на северном углу здания изящный росчерк террас, оплетающий все сооружение, завершался лесенкой, спускающейся к лесу.

Ресторан и холл

Макет

Такая тесная связь здания с природой объясняется его назначением: это не просто гостиница, здесь разместился офис Центрального совета по туризму, а также «бюро распространения турпутевок». То есть это штаб советского туризма, который как раз в те же 70-е явственно меняется: из пешеходного и байдарочного он все больше становится автобусным и автомобильным. Что нашло отражение и в этом здании, которое всячески открывает себя природе, но при этом его композиция рассчитана прежде всего на взгляд из машины. Более того, большой открытый пандус позволяет автомобилям заехать на второй этаж, доставив пассажира непосредственно к стойке регистрации… Правда, после Олимпиады-80, зарубежные гости которой стали первыми постояльцами отеля, пандус был закрыт и больше никогда не функционировал.

Парадоксальность самого понятия «советский туризм» отразилась и во внутреннем содержании ЦДТ: компактные номера без ванн (дань палаточному аскетизму) компенсировались видами и разнообразнейшей инфраструктурой, включавшей киноконцертный зал, спортзал, бассейн, библиотеку, рестораны, кафе, бары и т. д. Такое соотношение вполне соответствует современной европейской концепции «общества переживаний», где комфорту предпочитаются острота и полнота жизни – что логично, учитывая советскую установку на духовные, а не материальные ценности. Увы, ни то, ни другое не соответствует современным российским представлениям о трехзвездочной гостинице: в 2009 году была проведена полная реконструкция отеля, которая вытравила все признаки «советского», заменив их дешевой «евророскошью».

Вид с северо-востока. 1980-е годы

56. Павильон траурного поезда В.И. Ленина 1979–1980

АРХИТЕКТОРЫ Л. ПАВЛОВ, Л. ГОНЧАР, Е. КОПЕЛИОВИЧ

ИНЖЕНЕРЫ Л. МУРОМЦЕВ, Н. АРХАНГЕЛЬСКИЙ, Л. ГОЛЬЦОВА

ПАВЕЛЕЦКАЯ ПЛОЩАДЬ, 1

ПАВЕЛЕЦКАЯ

Гибридный характер музея – ленинский мемориал, чей главный экспонат – стоящий на рельсах поезд, – выразился в химерическом сращении стеклянного колпака с гранитной волной, в которой высечена голова вождя мирового пролетариата

Поезда использовались для транспортировки тел важных покойников с середины XIX века. Железная дорога не только сделала технически осуществимым погребение на большом расстоянии от места смерти, но и придала новый размах национальному трауру. В 1865 году тело Авраама Линкольна перевезли из Вашингтона за полторы тысячи миль в родной город президента Спрингфилд. Путь продолжался 12 дней из-за многочисленных остановок, давших возможность миллиону американцев проститься с человеком, убитым за свою роль в освобождении рабов. В 1894 году было доставлено из Ливадии в Петербург тело российского императора Александра III, тоже с остановками, на которых служились панихиды. Расстояние от Горок, где скончался в 1924-м Ленин, до Москвы совсем невелико, но использование поезда придало похоронам особую торжественность. Паровоз У-127, доставивший тело вождя мирового пролетариата со станции Герасимовская на Павелецкий вокзал, был построен в 1910-м и стал «Ленинским» в 1923-м по желанию рабочих московского депо Рязано-Уральской железной дороги, отремонтировавших его на субботнике. Ленин был назван почетным машинистом этого паровоза, но при жизни так и не успел им воспользоваться.

Мемориальная ценность траурных поездов не то что не осознавалась, но отступала перед дороговизной и функциональной полезностью – не только паровозы, но и вагоны, в которых перевозился гроб, после похорон продолжали использоваться по прямому назначению. В начале XX века был план устроить мемориал из погребального вагона Линкольна, но, пока собирали деньги на реставрацию, он сгорел. У-127 водил пассажирские поезда на Павелецком направлении еще 13 лет после похорон Ленина, пока его не списали с эксплуатации. На 1937 год пришелся пик не только репрессий, но и конструирования новых символических ценностей (вспомним торжества по поводу 100-летия гибели Пушкина), так что паровоз не отправили в металлолом, а решили превратить в мемориал.

Паровоз и багажный вагон, в котором когда-то везли тело Ленина, отреставрировали и установили на запасном пути Павелецкого вокзала, но павильон над ними построили только после войны, в 1948-м. Проект В.А. Маркина – довольно банальная неоклассическая постройка, а вот сохранившиеся до нашего времени гранитные пропилеи ворот производят сильное впечатление. Это было по-своему логично: ворота обозначают присутствие мемориала на площади, с 1941 по 1992 год носившей имя Ленина, а павильон должен был играть вторую скрипку по отношению к экспонату – эффектному старинному паровозу.

План заменить послевоенный павильон современным возник в связи со 100-летним юбилеем Ленина в 1970 году, но тогда все усилия сконцентрировались на создании ленинского мемориала в Ульяновске. К идее вернулись в конце 1970-х, когда был отвергнут обсуждавшийся годами план строительства гигантского музея Ленина на Волхонке. Чтобы отметить очередной, 110-й, юбилей и успеть к Олимпиаде, действовать нужно было быстро, и проект поручили Леониду Павлову, занимавшемуся тогда проектированием мемориального музея Ленина в Горках.

Вариант проекта

Для архитектора отправной точкой стало слово «павильон» – в проекте, особенно в ранних версиях, очевидна перекличка с барселонским павильоном Миса ван дер Роэ: стеклянный параллелепипед, перекрытый сильно вынесенной плоской кровлей, и выдвинутая вперед каменная стена. Мощные кессоны, заимствованные из более поздних работ Миса ван дер Роэ, добавляют торжественности, а рельсы в