– Нет, пока не довелось, но отлично представляю, что это за твари! Мордатые такие крысы, со слипшейся шерстью и торчащими впереди заостренной морды длинными противными зубами и гладким, смахивающим на тонкую гадюку хвостом.

– Похоже, – похвалил седобородый. – Это длаб.

– Эй, длаб, чего разлегся? – подошел переводчик к дергающемуся Бахе и склонился над его зареванным грязным лицом. – Долго еще тут из себя придурка изображать собираешься?

Карлик с силой вжался лопатками в грязь и, прижав руки к голове, затих, вытянувшись, как покойник. Частое поверхностное дыхание указывало, что он притворяется.

– Так, если ты сейчас не встанешь и не пойдешь за мной, я тебе точно мошонку отрежу! – громко произнес переводчик и в подтверждение слов обнажил боевой нож.

– Не надо! – в ужасе застонал Баха. – Прошу тебя, белый воин, прости глупого Баху! Не делай того, что задумал! Я тебе еще пригожусь!

– Вставай и пошли! – скривился Кремнев, убирая нож в ножны, покосившись на влажные шорты пигмея. – Да, и не вздумай бежать! Я за тобой не побегу! Вот он в два счета догонит! – Михаил грозно потряс «Калашниковым».

Пигмей ловко встал на ноги, вжав в плечи голову и не глядя по сторонам, послушно поплелся вслед за лейтенантом. Миновав высыпавших из хижин жителей, Кремнев привел пленника к своей хижине. Пропустил того вперед, а пока пигмей проходил вовнутрь, махнул рукой Апомбе.

– Значит, так, я пока с этим длабом по душам потолкую, а ты передай наш разговор остальным жителям деревни. Не весь, разумеется, а ту часть, что касается меня и Дженги. Для чего он меня послал к вам, понял? – Михаил заговорщицки подмигнул седобородому. – И распорядись насчет ужина, что-то кушать захотелось. Праздника не надо, пусть просто мяса пожарят.

– Почему ты называешь меня водяной крысой? – возмутился Баха. – Мне неприятно!

– Ты и есть крыса, может, не совсем водяная, но самая настоящая крыса! И не смей меня перебивать, когда я говорю!

– Простите, хозяин! – согнулся пополам карлик. – Это больше не повторится. Простите! – Он кинулся к переводчику и попытался поцеловать тому руку.

– Быстро же ты меняешь хозяев! – брезгливо отдернул кисть Михаил. – Только учти, я тебе не хозяин.

– Ладно, не убивай меня! У меня дети маленькие! – забормотал Баха, размазывая сопли на своей страшненькой мордашке.

– Не ной! И отойди от меня подальше, воняешь обмоченными штанишками! Сядь вон туда, возле входа, чтоб я хорошо тебя видел! И без фокусов мне! – Кремнев погрозил пигмею пистолетом. – Надеюсь, знаешь, что это?

– Знаю, это пистолет, – по-французски ответил Баха.

– О, да ты говоришь по-французски?

– Немного, лонги общаются с ними, а я им помогаю, пришлось выучить язык белых людей.

– А что, те белые, что ты встречал у лонгов, говорили по-французски?

– Там других просто не бывает. Нгване давно-давно даже учился в Бельгии на инженера, у него оттуда и связи.

– А ты знаешь, кто такой инженер?

– Нет, но так Нгвана рассказывал, а у меня великолепная память.

– Ну, раз у тебя такая превосходная память, то запоминай хорошенько. Я, белый человек, прислан сюда богом Дженги, дабы защитить племя бала от лонгов. Отныне они вашему Нгване не рабы! И пускай забудет сюда дорогу! Так и передай ему!

– Он не поверит! – заерзал Баха, и по лицу его опять покатились липкие грязные слезы.

– А ты сделай так, чтоб он поверил!

– Как? Нгвана не верит ни в черта, ни в дьявола, он вообще безбожник! Он верит в доллар!

– О, тебе и доллар знаком?

– Конечно, я двенадцать лет живу у лонгов. Мне доводилось и в городах бывать, и железную дорогу видел, и самолет, и пароход, и автомобиль. Я и сам давно не верю в Дженги, а уж Нгвана и подавно. Чего это ты замыслил? – встрепенулся пигмей, разглядев сквозь полумрак хижины, как переводчик принялся сбрасывать с себя всю одежду.

– Не торопись, длаб! – многозначительно поднял указательный палец правой кисти переводчик, когда остался в одних трусах. – Сейчас кое-что продемонстрирую. – С этими словами Кремнев оторвался от пола и, воспарив над землей, прямо сквозь крышу, не сдвинув ни одну ветку, спокойно покинул жилище.

– А-а! – вырвалось из груди выпучившего глаза Бахи.

Открыв рот, он завороженно смотрел вверх, туда, где только что исчез переводчик. И вот когда Баха был готов рухнуть от страха в обморок, перед ним, словно из небытия, возник беззаботный лейтенант.

– А-а-а! – замахал руками пигмей и так и замер с открытым наполовину ртом. Много он видел разных штучек у белых людей, но такого еще не встречал.

– На, держи! – Михаил всучил испуганному пигмею свой автомат, передернул затвор и сильным голосом приказал: – Стреляй! Стреляй в меня! Ну?

Лицо карлика исказила злобная гримаса, и он с остервенением нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь разрезала напополам теплый тропический вечер, раскаленные пули стремительно покинули вороненый ствол и… веером, словно горох, отскочили от обнаженной груди переводчика и рикошетом ушли в сторону, не нанеся белому человеку и царапины.

Еще и еще раз судорожно нажимала на курок маленькая ручка трясущегося в бессильной злобе сморщенного стрелка. Еще и еще раз пули, достигнув кожного покрова Кремнева, меняли свою траекторию, уходя в «молоко». Вскоре раздался сухой щелчок, и Баха невольно ойкнул, обжегшись об нагревшийся ствол опустошенного автомата.

– Ну что, длаб? Убил меня? Ха-ха-ха! – закатился в приступе наигранного смеха лейтенант. – Что, съел? Дай-ка сюда! – Он грубо вырвал из рук онемевшего пигмея «калані» и живо поменял магазин. – Может, теперь на тебе проверим? – ткнул он неостывшим стволом в мягкий живот собеседника.

– Ай, горячо! – вышел из оцепенения Баха. – Не надо! Я теперь вижу, что ты посланник от Дженги. Я все расскажу неграм. Я постараюсь быть убедительным.

И вот полог хижины белого воина широко распахнулся, и на пороге предстал одетый в военную форму лейтенант Советской армии собственной персоной. Следом за ним, напоминая побитую собаку, плелся унылый и грязный Баха.

– Люди племени бала! – зычно произнес Кремнев. – Вы можете спать спокойно! Теперь вы ни от кого не станете зависеть! С этого дня не надо больше платить дань подлым лонгам и работать на них. Радуйтесь!

– А чему радоваться? – буркнул средних лет пигмей по имени Авал, сплюнув на землю остатки сладкой травы лго-бо, что он тщательно пережевывал перед этим. – Кто теперь станет заботиться о нас? Кто станет давать нам оружие и вкусные бананы? Кто будет защищать нас от непрошеных гостей из большого мира?

Часть пигмеев недовольно загудела, потрясая луками и стрелами, принимая сторону Авала.

– А в чем выражалась эта пресловутая «забота»? – подступил вплотную к недовольному оратору переводчик и сверху вниз пронзил того тяжелым взглядом. – В том, что за огромную кучу шкур диких животных и груды ценного мяса довольно редких зверей, добытых тяжелым и изнуряющим трудом твоих соотечественников, они вам вручали всего пару ржавых ножей и три жестяных наконечника для стрел, изготовленных из пивных банок, да? А вы знаете, что за одну шкуру леопарда можно купить столько наконечников, сколько едва унесут в мешке двое пигмеев?