какой я на самом деле. Что я всегда делал все возможное для защиты Фейриленда и следил за безопасностью каждого. Некоторые из вас служили мне долгие годы. И пока я правил, такого никогда не было, согласны?

Мой взгляд остановился на знакомом мужчине с голубыми волосами и бронзовой кожей.

– Лонан! Твоя семья разделила со мной ужин в честь рождения твоей младшей сестры. – Я перевел взгляд на другого, с золотистыми кудрями, чья семья владела фермой по разведению крупного рогатого скота. – Мало, я помогал улаживать конфликт между фермой твоей семьи и соседями, когда их забор упал на ваши поля.

Внезапно сверху спикировал Синах с Морией на спине. Она была приблизительно в сотне футов над нами.

Тварь выпустила огненный поток под серо-стальными облаками. Солдаты оглянулись на пламя, и их напряжение выросло до предела.

Я поднял свой меч.

– Шепчущий Меч по-прежнему в моих руках. Древние боги все еще благословляют меня как избранного ими короля. Королева Неблагих Мэб против воли заточила меня в своем королевстве, и я боролся изо всех сил, чтобы вернуться к вам.

Корона Мории сверкала острыми осколками льда. Она кричала сквозь бурю.

Дракон резко развернулся, подлетая еще ближе, атмосфера вселяла тревогу и страх. Теперь Синах хлопал крыльями всего в двадцати футах позади стражников. Из его пасти вырвалось обжигающее пламя и взметнуло снег у них за спинами.

Один из лучников выпустил стрелу, и я отразил ее своим клинком. И вторую – тоже. Воины были в ужасе от дракона и делали то, что приказывала их королева, и как я мог их винить? Никто не хотел сгореть заживо.

В моих ушах шумела кровь.

Мория держала королевство железной хваткой с помощью страха. Дракон продолжал извергать пламя, и стрелы сыпались на меня до тех пор, пока я не перестал с ними справляться. Одна из них воткнулась мне в живот, а другая в бицепс. Тело пронзило болью, а от удара второй стрелой меня выбило из клетки.

Я упал на снег, и позвоночник тряхнуло от удара о лед. И когда на моих запястьях и горле сомкнулись цепи, воины прошептали извинения. Они шептали, что не знают правды, что я могу быть любовником демоницы, но в их голосах слышалось сомнение.

Здесь всегда было холодно, но это – Синах, клетки, осязаемый ужас – настоящий кошмар.

Они протащили меня по обледенелому снегу и посадили в повозку. Я поморщился, когда наконечники стрел вонзились еще глубже в мою плоть.

Повозка тронулась с места, подпрыгивая на мерзлой земле, и я чувствовал каждый толчок. Не совсем тот прием, на который я рассчитывал.

Куда они меня везли?

38. Ава

Я уставилась на осколок зеркала. Последний час я практически не двигалась.

Во Дворе Скорби я хорошо усвоила одну вещь – нужно в любой момент быть готовой к побегу, и это чувство безотлагательности посылало мурашки по спине. Я взяла осколок зеркала и села на диван Шалини.

Уставившись в пространство на серый мир людей, я ждала.

У Шалини на столике возле подоконника стояло растение аспидистра, листья которого в ее отсутствие завяли и побурели. Мои мышцы напряглись. Я чувствовала его жажду, одиночество, близость смерти. Склонив голову набок, я вернула цветку жизнь. Объявшая меня магия ощущалась на коже теплым солнечным светом. Растение засияло золотом, и его листья снова позеленели.

Я встала и провела кончиком пальца по восковым листочкам. Очень по-человечески ставить дома растение, в горшке. Цивилизованный выбор.

Но у Шалини была и другая сторона характера, более дикая, и именно поэтому она оказалась в Фейриленде.

Рядом с растением на столе лежала зеленая книга. Под осыпавшимися сухими листьями я прочитала золотую надпись: У. Б. Йейтс.

Я снова упала на диван и пролистала страницы. Взгляд зацепился за одно стихотворение, и сердце учащенно забилось.

Из скучного мира заберите меня,

Я хочу вместе с фейри по ветру промчаться,

На гребень приливной волны забраться

И танцевать среди гор словно пламя костра[2].

Кровь закипела. Мне суждено было танцевать среди гор, словно пламя костра.

Мы, фейри, закалены в огне горной богини и выкованы, чтобы мчаться по усеянным звездами небесам. Мы не рождены для цивилизованного мира.

Не рождены, чтобы есть эти хлопья.

И я ни за что не смогу здесь остаться. Поскольку не знаю, все ли в порядке с моими друзьями. После всего, что мне пришлось пережить, я больше никогда не стану принимать чью-либо безопасность как должное.

Торин сказал мне, что будет лишен силы до тех пор, пока не починят трон. Итак, он вернулся в королевство, но вернулся ли он королем? Или кто-то узурпировал его власть?

Учитывая то, что я знала о фейри – нашу порочность и безжалостность – у меня было сильное подозрение, что последний вариант реальнее. Сейчас у меня не так уж много общего с моим именем, но зато мне безумно не хватало терпения, и была жгучая решимость обеспечить безопасность моих близких.

Словно безумная, я бросилась к шкафу Шалини и вытащила ее самое теплое зимнее пальто и сапоги до колен.

Полностью одевшись, я взглянула в осколок зеркала и выкрикнула слово «Фейриленд».

Торин

Ледяные кандалы сковывали запястья, а вокруг горла сжимался железный ошейник. Я посмотрел вниз на вытекавшую из моего тела кровь и на торчащие из плоти стрелы. На одежде тоже были замерзшие пятна крови.

Мои воины приковали меня цепями к столбу в центре каменного амфитеатра. Землю под ногами покрывал толстый слой льда и снега.

Там, где я когда-то руководил поединками во время отбора, теперь стояли Мория и Модрон. Сколько времени прошло с тех пор, как Ава одержала победу на этой арене? Казалось, прошли столетия. При мысли о ней меня объяло горе и холодное чувство утраты от того, что я больше никогда ее не увижу.

Значит, это все?

Холод пробирался под кожу, а вокруг меня сгустились тени и танцевали по льду, подобно ледяным духам. Когда я умру, меня разлучат с людьми, которых любил.

Я оглядел амфитеатр, блуждая взглядом по толпе зрителей на каменных скамьях. До меня доносились гневные перешептывания. Это будет публичная казнь поверженного короля.

Мория стояла на каменном постаменте, одетая в темно-бордовый плащ в тон ее волосам, а руки скрывали длинные белые перчатки. Она улыбалась.

Модрон стояла рядом. На старухе был плащ темно-серого дымчатого цвета. Внезапно в голове всплыло то, что Мэб сказала Аве, – если убить