Своего личного немного кровавого Ангела, с удивительными фиолетовыми волосами.

Корана.

Кап. Кап. Кап.

С потолка на пол падали тяжелые, ледяные капли, стекая по затылку на шею и дальше, вниз по спине. Остатки платья давно намокли и потеряли всякий товарный вид. Повязку на руке пора бы уже и сменить, но прошло уже два дня, а все, чего я удостоилась — это плошка какой — то мутной похлебки и кувшин с не менее «чистой» водой. Впрочем, другого обращения с приговоренным к казни трудно ожидать.

Кап. Кап. Кап.

Раздраженно дернула плечом, обхватив колени руками и улыбаясь так, словно вырвала у судьбы приличный кусок счастья для себя и близких. Конечно это все самообман и единственное, что я получила за свой добрый поступок — это затхлая сырая камера где — то в подземельях, без нормального источника света, еды, воды и хоть какого — то намека на решения собственной участи, пусть примерно о таковом мне и было известно.

Хмыкнула. Какая ирония. Я сижу в той самой камере, где когда — то уже провела несколько лет, едва не убив себя при этом. И все снова возвращается к тому самому моменту, правда теперь вряд ли удастся получить свободу, даже если спасешь весь Сайтаншесс.

Высвободив одну руку, провела сломанным ногтем по каменному полу, оставляя след в скопившейся здесь грязи и нечистотах. Раз за разом выводила печати, но не получала даже малейшего отклика от собственной магии. Хаос слегка приуменьшил то, что со мной стала из — за воздействия «Руки Змеи» и почти отделенного от тела сустава. Да, рука меня слушалась, пусть делать какую — то мелкую работу или быстро реагировать на что — то я не смогу еще, пожалуй, полгода, не меньше. Только папочка забыл уточнить, что отрицательная магия повредила структуру энерго — каналов внутри моего тела и теперь сил во мне хватало разве что на слабый светлячок, быстро гаснувший и нисколько не разгоняющий окружающую тьму. Криво улыбнулась. Легендарная Мантикора оказалась беспомощной из — за вспышки агрессии со стороны собственной напарницы, более того — сестры. У Хранителей забавное чувство юмора, в который раз убеждаюсь в этом.

Откинувшись спиной на влажный камень, прикрыла глаза, стараясь погрузиться в медитативное состояние. Так проще было переживать ожидание и голод, а так же отстраняться от боли, то и дело простреливающее плечо. Яд — то отец весь вывел, только организм теперь еще долго будет ослаблен, добавьте к нему приближающееся событие, оставленное в наследство матерью…

В общем если выживу, то действительно можно будет назвать себя легендарной. В плане способностей выбираться из таких вот передряг.

Обострившийся в царившей здесь тишине слух, уловил тихие, неспешные шаги по коридору. На охранника не похоже, тот двигается быстро и по возможности как можно более шумно, словно надеется тем самым отбить у заключенного мысли о побеге. Таковых у меня не наблюдалось, зато появилось желание убить его особенно мучительным способом, просто так, для успокоения собственных нервов. Но оставим незадачливого стражника в покое, кто же все — таки решил посетить мою скромную обитель?

Звук отодвигаемой щеколды и в небольшом проеме появляется хрупкий женский силуэт в черном, траурном платье. Глаза заслезились от яркого света, рассмотреть более внимательно гостя не представлялось возможным, но вот спутать этот особый запах, присущий только ей… Кажется, в нем все еще есть нотка ванили, верно?

Усмешка скорее всего вышла безумной и несколько кивок, как и небрежный кивок головы в знак приветствия:

— Что привело вас в мою камеру, принцесса Селениэль?

Ни уважения, ни почтения, ничего. Лишь легкая усталость. Честно говоря, мне действительно надоели все эти игры и ужасно хочется выспаться, лучше всего в компании Рагдэна… Впрочем, сейчас я согласна даже на Сешъяра, коли появится такая возможность.

— Это правда?

Ее голос дрогнул. Едва ощутимо. Как будто она ожидала увидеть что угодно, но не усталую, чуток раздраженную, раненную женщину, с седыми, белыми, как первый снег, волосами, спутанными и покрытыми грязью, как и сама пленница.

Да, видимо сейчас я могу вызывать лишь жалость и сочувствие. Но мне плевать. Я слишком долго была сильной и могущественной, почему бы не побыть в плену немного слабой и такой, какой я себя сейчас ощущаю?

— Что именно, Ваше высочество? — вопросительно изогнула брови, закрыв глаза, которые начали болеть от бьющего из коридора света.

— То, что ты этим спектаклем спасала жизнь Танориона, — видимо, Повелительница эрханов решила, во что бы — то ни стало выяснить все именно сейчас. Жаль, а мне хотелось немного подремать. Возможно, я смогла бы увидеть своего малыша… — И то, что вместо него ты так сказать «убила» свою напарницу.

— Хм… — сделала вид, что задумалась, затем иронично хмыкнула, догадавшись, откуда «ноги растут» у такой осведомленности. Ри не знал всех тонкостей, только один человек… Точнее нелюдь мог точно сказать, как и что мы с Астой сделали. — Хаос в гости заходил, не так ли? Вот уж неугомонный… Впрочем, ладно. Если не он, так Ри рассказал бы сам, пусть только часть плана. И нет. Мне плевать на его жизнь, я делала это все только ради себя и собственного сына. Спасение жизни младшего принца Сайтаншесса всего лишь побочный результат моих действий.

Селениэль помолчала немного, затем отстраненно произнесла:

— Я не знаю, почему он тебе верит. И почему так просит помочь. Завтра с утра состоится твоя казнь, пусть и всего лишь в качестве спектакля для всех остальных. Готовься.

И она ушла, громко хлопнув дверью.

— Готовится? К смерти? Это мы всегда, пожалуйста, — тихо фыркнула. Опуская голову и гася пытавшиеся вырваться из — под контроля печатей эмоции. Нет, я не заплачу. И нет, мне не больно от того, что в который раз играю совсем порядком надоевшую роль бессердечного убийцы. Правда, она уже стала частью моей натуры, но это не суть.

Устала… Как же я от всего этого устала…

Кап. Кап. Кап.

На пол моей темницы капала вода с потолка, смешиваясь со стекающими по щекам слезами. От срыва в пропасть безнадежного отчаянья меня удерживало только понимание, что по — другому не получится и что в случае победу, я обрету нечто гораздо большее, чем свободу от Гильдии Игроков.

Я получу право на спокойную, мирную жизнь со своим ребенком и мужем. И мне не придется больше все время быть сильной.

Это та вера, что согревала мое сердце. Это то, что позволяло сохранять хотя бы относительное спокойствие здесь и сейчас.

Где — то на грани сознания прозвенел тревожный колокольчик. Нахмурившись, закрыла глаза, позволяя ментальному образу выбраться за окружающие меня стены. Не самая приятная и полезная процедура, но такой сигнал был завязан на Нилу, четвертую сестренку, пожалуй, с самой сложной судьбой. И срабатывал он лишь в самом крайнем случае.

Однако выяснить, что же случилось с этим чудом не вышло, защита замка, заново перенастроенная его хозяевами, обожгла сознание, заставляя возвращаться в тело. Болезненно поморщившись, позволила себе легкую улыбку.