Деревья теперь росли не так часто, стало немного светлее. Впереди замаячил зеленый холм неестественной формы: маленький и очень крутой, как будто гигантский стог сена. Денис подошел поближе. Зрелище было так себе: заброшенный коттедж захватили яблони. Они оплели его своими стволами, их ветви с химически-аквамариновыми листьями высовывались из окон, из дверей, даже из печной трубы. Все вместе напоминало труп, кишащий червями.

Журналист прошел немного дальше. За стволами показалось еще одно бывшее жилище. Видно было, что его строили с душой, из добротного кирпича, без дешевого сайдинга. Даже оштукатурили на манер старинной усадьбы. Сейчас штукатурка пребывала в ужасном состоянии, на фасаде зияли гигантские трещины, а само сооружение покосилось, будто бревенчатая избушка. Интересно, почему оно вообще не рухнуло? По всем приметам должно бы. Вербицкий поднял взгляд и увидел, что прямо из крыши коттеджа торчит толстый ствол яблони-мутанта. Дерево нанесло строению ужасный ущерб, а теперь продолжало поддерживать его, не давая окончательно развалиться. Денису захотелось сфотографировать эту картину, прямо открытка бы получилась. Он помнил, что в Зоне нет связи, но как фотоаппарат телефон ведь должен работать!

Он вытащил аппарат, на экране отобразились безуспешные поиски связи. Журналист вошел в меню камеры, выбрал хороший ракурс, нажал кнопку, но вместо щелчка экран вдруг погас, и послышалось тихое шипение. Он попытался перезагрузить телефон. Кнопка не работала. Пластик вокруг нее почему-то стал мягким и холодным, будто брюхо дохлой рыбы. Тихо передернувшись от омерзения, Денис хотел опустить пострадавший аппарат обратно в рюкзак, но, подумав, размахнулся и бросил его в сторону оврага. Затем подошел к покосившемуся дому поближе.

На яблоне, торчащей из крыши, висело совсем немного плодов, штук десять, наверное. Все они были странной формы. С замиранием сердца он присмотрелся… Да. На ветвях тихо покачивалось целых двенадцать самых настоящих доппель эпплов. Вот откуда, значит, Сенька таскал их.

Как человек, выросший в частном доме с садом, Вербицкий хорошо знал, что яблоки имеют обыкновение падать, и бросился осматривать землю вокруг коттеджа. С трудом открыв заржавевшую калитку, заглянул в бывший палисадник, наполненный засохшими кустами прошлогодней полыни. В этом сезоне полынь почему-то не выросла. Может, не смогла конкурировать с обнаглевшими яблонями?

К сожалению, доппель эпплов на земле не оказалось. Они по-прежнему дразняще висели в вышине. Денис огляделся. Возможный путь на крышу дома пролегал через сарай. Там кровля была низкой, односкатной и заканчивалась совсем невысоко – до края легко можно дотянуться.

Он ухватился за качественную, приятную на ощупь экочерепицу, даже подпрыгнул. А дальше-то что? Гимнаст, возможно, и смог бы здесь подтянуться, кто их знает, этих гимнастов. Но для обычного человека, целыми днями сидящего за компьютером, задача маловыполнимая. С другой стороны, получалось же в детстве воровать конфеты из высокого кухонного шкафа. Да и на крышу тоже лазили, что уж там… Найти бы только хорошую подставку, а там только ногу закинуть… Да вот, кстати, бочка валяется. Когда-то, наверное, в ней грели на солнце воду для полива дынь и огурцов.

Журналист подтащил бочку к сараю, поставил ее кверху дном и легко залез с нее на сарай. Пробежал по пологому скату кровли, осторожно поставил ногу на крышу основного дома. Дальше начиналась реальная проблема. Ствол мутанта не просто пробил кровлю, он деформировал ее весьма причудливым образом. А так как дом строили явно люди не бедные, их экочерепица собиралась не крупными листами, а из мелких черепичек, чтобы максимально напоминать пряничные домики старинной Европы. Теперь все это великолепие встопорщилось, угрожая обрушиться. Подложка, к которой крепилось покрытие, тоже пребывала в упадке. Дыры зияли тут и там.

Вербицкий внимательно изучил ближнюю часть крыши, прикинул, где разрушений меньше. Надо рискнуть. Подняться до конька, с которого уже есть шанс добраться до плодов. В этот момент он заметил боковым зрением какое-то движение. Инстинктивно пригнувшись, огляделся и увидел, как к дому с разных сторон приближаются люди.

Денис тут же лег на крышу сарая. Она была немного ниже основной кровли и заходила под нее, чтобы вода лучше стекала. В щель между концом одной и началом другой крыши вполне мог поместиться человек – при условии, что он не толстый. Светиться точно не стоило. Эти люди не помогут ему, кто бы они ни были. Обзор из импровизированного убежища оказался не ахти, но что-то разглядеть Денис все-таки смог. И задумался еще сильнее.

Двигающиеся к дому люди точно не относились к сталкерам. Уж больно массовый заход. Ремесло одиночек не предполагает промышленный масштаб. Патрульный отряд? Размышляя на эту тему, Денис отчетливо разглядел лицо одного из них – смазанное, лишенное всякого выражения, будто нечеловеческое. Да и пластика тоже была слишком характерной, чтобы ее забыть. Значит, это люди-мутанты, причем низшей категории. Не ловцы, а пища.

Интересно, а пище дозволено питаться? Зачем они сейчас окружили дом? Неужели заметили добычу? Лежа в тесной щели, Вербицкий изо всех сил прислушивался, пытаясь уловить хотя бы отзвук разговоров, но ни одного звука не долетало. Мимо прошли сразу три серые фигуры, все абсолютно молча. Журналист вспомнил, что, когда подобные существа преследовали его в первый раз, они тоже не издали ни единого звука.

В зоне видимости появилось еще одно существо. Оно поспешно шагало, потом замерло буквально на ходу и уселось на землю. При этом одно колено у него согнулось обычно, по-человечески, а другое – в обратную сторону, как у кузнечика. Денис хорошо видел его лицо, хотя лицом это было назвать трудно. Оно будто подверглось неудачной обработке в фоторедакторе, став плоским, мутно-смазанным. Интересно, насколько развито у них обоняние? Вдруг учуют? Вспомнилась фраза из сказки: «здесь человечьим духом пахнет».

Как же неприятно вот так ждать. Скорее бы уж проявилось хоть что-то.

Мутант с коленками в разные стороны тем временем продолжал сидеть, не шевелясь. Сколько времени прошло? У Вербицкого уже затекло все, что только можно. А если он просидит так до завтра? И где остальная группа… хм… товарищей?

Нога, неловко засунутая между балками, онемела, по ней стали бегать мурашки. В какой-то момент Денис неловко пошевелил ею. Возникла судорога, такая болезненная, что он чуть не вскрикнул, с трудом сдержался. Рука, пострадавшая от ожога яблоневой ветки, невыносимо чесалась. Время тянулось, человекообразный кузнечик не шевелился. Подождав еще немного, Вербицкий вылез из укрытия, ползком добрался до края крыши и огляделся. Вокруг никого не было. Только неподвижная фигура на пожелтевшей сухой траве. Дениса охватила ярость. Что вот, теперь из-за него поселиться, что ли, на крыше? Будь сейчас с собой револьвер, наверное, в какой-то момент просто выстрелил бы… ну, может, и не в него, а в воздух, хотя сейчас он допускал всякое. Неопределенность невыносима.

Резко налетел ветер, подхватил мелкий мусор, погнал его по лужайке. Рядом с сидящим мутантом образовался целый пыльный вихрь. Сухие листья ударили его по лицу, один маленький листик повис, качаясь, на глазу. Никакой реакции. Журналист спрыгнул с крыши, подбежал к нему. Глаза существа были неподвижные и мутные, как у протухшей рыбы. Больше всего Вербицкого поразил тот факт, что мутант уже успел немного как бы осесть, уйти в землю, будто столетняя трухлявая избушка.