Что действительно удивляет в его словах, так это ироническое сравнение язычников с собаками. Это грубость, хотя комментаторы обычно и подчеркивают, что Иисус не произнес презрительное «псы», которым иудеи называли язычников. Иисус добавляет к слову «собаки» прилагательное «маленькие», уменьшая его резкость. «Собачки» звучит почти доброжелательно, даже нежно. (В греческом варианте используется слово kunarion — щенок, а щенки считались почти членами семьи.) Но и в таком виде его слова звучат унизительно. Хананеянка же их подхватила и ответила в том же духе. Она смиренно признала, что ей нет места за одним столом среди избранных потомков Авраама, но сомневалась, что падающие со стола крохи могут иметь какую-то цену для сынов Израиля.

Иисуса это обезоружило, он был покорен пламенной верой и полной любви мольбой этой женщины, хотя та и не принадлежала к потомкам Авраама, Исаака и Иакова. Именно эта вера буквально вынудила его исцелить дочь этой женщины, как раньше вера царедворца Ирода заставила Иисуса исцелить его сына. Иисус передумал и не стал отказывать просительнице. Язычники тоже получат право на спасение. Час народов придет. Вот в чем мораль этой истории, которую сохранят первые христиане — неиудеи.

Возможно, после краткого пребывания в Тире и Сидоне Иисус с учениками отправился в земли тетрарха Ирода Филиппа II, который приходился Ироду Антипе братом. Отправились ли они к истокам Иордана, в сторону горы Хермон, на земли колена Данова? Иисус и ученики оказались неподалеку от столицы государя из династии иродиадов — от древнего Банияса (город бога Пана). В 3 или 2 г. до н. э. город был переименован в Кесарию в честь Кесаря Августа. Этот город впитал эллинистическую культуру, и иудейская община, самая большая религиозная группа Кесарии, жила в окружении языческих культов. На вершине холма, где возвышался мраморный храм, текли источники, посвященные Пану, греческому богу пастухов.

На привале Иисус спросил учеников, что о нем думают: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» — «Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков». Никто не видел в Иисусе исключительную личность, резко выделяющуюся на фоне истории Израиля. Тогда Иисус спросил учеников: «А вы за кого почитаете Меня?» Ему отвечал Симон-Петр: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго». На что Иисус сказал: «Блажен ты, Симон, сын Ионии, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».

Итак, впервые после того, как Иисус открыл себя самаритянке в чужих землях, он приподнял (хотя бы отчасти) завесу тайны, что скрывала его фигуру. Да, он Христос, Божий Мессия[48]. Но, как мы увидели, это неоднозначное понятие. Иисус отвергает националистское толкование этого термина. Он не желает ни победить врагов Израиля, ни основать мирское царство или империю, которая правила бы другими народами. Он далек от прометеевской эсхатологии. Иисусу не быть новым Иудой Маккавеем. Он совсем не намерен организовывать вооруженное сопротивление римлянам.

Игра слов во фразе «Я говорю тебе: ты — Петр (камень в переводе с греческого, kefa по-арамейски), и на сем камне и т. д.» сохраняется и в арамейском варианте текста. По словам Пьера Грело, Церковь, которую Иисус в будущем установит, станет продолжением Ветхого Завета и первого предуготовительного союза человека и Бога, а апостолы будут ее символом. Иисус предвещает рождение не очередной секты, но обновленной общины Израиля, открытой для всех народов. Как Учитель уже говорил, он пришел исполнить Закон, а не разрушить.

С этого момента Иисус, который прежде не раскрывал своим ученикам до конца свою миссию, настойчиво повторяет, что в Иерусалиме его ждут страдания и смерть. С начала своего публичного служения он предчувствовал свой дальнейший путь и свой конец. Теперь он, кажется, полностью осознает, что для него началось время испытаний. Он будет гоним старейшинами, первосвященниками и книжниками; он будет убит и воскреснет на третий день. В благородном порыве Симон-Петр, не сдержав себя, внезапно отвел Иисуса в сторону и сказал: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» Тот решительно возразил ученику: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Так слова Петра ввели Иисуса в новое искушение: соблазн избежать мук. Непостижимым образом Иисус прекрасно понимал суть своего служения, и, конечно, он долго раздумывал над 53-й главой Книги Исаии, где рассказывается об избраннике Яхве, предназначенном к страданию ради спасения своего народа: «Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством, ибо Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем».

Как выразился немецкий богослов XIX в. Франц Делич, кажется, что это датируемое VI столетием до н. э. пророчество «написано под крестом на Голгофе». Иисус всегда уподобляет себя страдающему Служителю из текста Исаии. Впервые проведена прямая линия между этим таинственным персонажем и славным Мессией, которого ждет Израиль. Иисус станет одновременно Мессией и страдающим Рабом. Ученики спросили его: «Как же книжники говорят, что Илии надлежит прийти прежде?» Тот ответил, что Илия уже пришел, но его не узнали и поступили с ним так, как хотели. И ученики поняли, что учитель говорит им об Иоанне Крестителе. Иисус добавил: «Так и Сын Человеческий пострадает от них». Но на этот раз смысла его слов не разгадали.

Тогда сыновья Зеведея попросили Иисуса о почетных местах возле Него, когда Он вернется в славе Своей (или, как считает Матфей, просила их мать Саломия). Но тот ответил: «Не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?» — «Можем», — был ответ. «Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься…» Здесь Иисус предсказывает не только свою смерть — чашу, которую он должен испить, — но и мученическую кончину двоих братьев, Иакова и Иоанна. Самоуверенность братьев вызвала негодование у других апостолов. На что Иисус сказал: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих».

Что случилось за несколько дней до праздника Суккот 32 г.? Произошло загадочное событие — Преображение, то есть внезапное превращение Иисуса на короткое время из существа с обычным человеческим телом в существо из света. Для богословов это скорее не чудо, а Божественное откровение, показавшее миру небесную славу Иисуса Христа. Существует много художественных произведений, изображающих это событие, особенно в византийском искусстве (в базилике святого Аполлинария в Равенне, в монастыре Святой Екатерины). На Западе известны картины «Преображение» Джованни Беллини, Рафаэля, Тициана. Композитор Оливье Мессиан посвятил Преображению ораторию. Но каков исторической контекст Преображения?