— Постой, постой, — вмешался Анатолий Бекасов. — Как ты установил, что актриса была еще жива, когда ее видели горничная и администраторша?

— По фотографиям с сотового, — ответил молодой следователь. — Когда я сравнил их с фотографиями, которые сделали наши, я сразу же заметил, что тело лежит чуть-чуть иначе и кровь на одежде другого оттенка. Еще до того, поняв, что розыгрыш обернулся настоящим убийством, я не исключал, что горничная могла обнаружить живую Теплову, а пока Светлана бегала за помощью, появился убийца. В пользу этой версии говорило вроде бы то, что когда горничная побежала за администраторшей, она не заперла дверь, а значит, в номер мог проникнуть кто угодно. Однако фотографии, сделанные администраторшей, опровергли мою версию. Я вызвал горничную для повторного допроса и показал ей фотографии, которые сделал лейтенант Петраков. Когда Светлана Саенко присмотрелась, она сказала, что поза у трупа была чуть более картинная, а пятно крови казалось более однородным. Тогда я предъявил ей фотографии, которые сделала администраторша. Светлана сказала, что именно это она и видела, когда открыла дверь, а когда вернулась наверх с администраторшей, картина совершенно не изменилась. Получается, что все произошло уже после того, как горничная и Каретина покинули номер триста три. Если бы труп просто лежал иначе, когда мы приехали, можно было бы счесть, что кто-то с неизвестной целью трогал или передвигал тело, но кровь, которая появилась на более поздних фотографиях, — это настоящая кровь, которая пролилась в результате смертельного ранения. Таким образом, в момент обнаружения тела Наталья Теплова была жива, и она была еще жива, когда наверх поднялась администраторша. Смерть — настоящая, не придуманная — наступила после того, как Светлана Саенко и Ирина Каретина ушли из номера.

— Что ты можешь сказать об обстоятельствах смерти? — спросил отец.

— Все было очень просто, — ответил Павел. — Наталья Теплова наслаждается последним триумфом в своей жизни. Вероятно, она немного взвинчена — от радости, что пока события разворачиваются именно так, как она задумала. Затем, я полагаю, кто-то постучал в дверь, и актриса впускает этого человека в свой номер. У нее нет даже тени подозрения, что гость пришел, чтобы убить ее. Как я полагаю, она ложится на пол в прежней позе и взахлеб начинает рассказывать, как ловко она всех провела. И когда она лежит на полу, ее гость убивает ее, после чего вытаскивает нож из раны, вытирает дверную ручку, чтобы не оставить отпечатков, и уходит, закрыв за собой дверь. Скорее всего, он рассчитывает на то, что розыгрыш с убийством собьет нас с толку, и надо сказать, что его ожидания почти оправдались. Конечно, это не идеальное преступление, но обстоятельства, при которых оно состоялось, без сомнения, заслуживают внимания.

— У меня только один вопрос, — сказал Бекасов. Он со значением поднял указательный палец. — Кто это был? Ты установил личность человека, который зарезал эту фифу?

Следователь едва заметно поморщился, и отец, который пристально наблюдал за его лицом, нахмурился и отвел глаза.

— Так, чтобы я был уверен на все сто процентов — нет, — ответил Павел на вопрос начальника.

— Объяснись, — потребовал Бекасов.

— Есть несколько человек, которые внушают подозрение. Но по самым разным соображениям они не подходят. Сценаристка киногруппы конфликтовала с актрисой и теоретически имела возможность убить Теплову, но она не знала о розыгрыше, и Теплова не стала бы впускать ее в свой номер. Бывшая любовница Королева способна на импульсивные действия, у нее была возможность и вроде как имелся мотив, но опять же — зачем Тепловой пускать ее к себе?

— А администраторша? — хмыкнул отец. — Сделала фотки, чикнула актрису, и тю-тю. Такое не может быть?

— Ирина Федоровна? — Павел улыбнулся в первый раз с тех пор, как появился на пороге кабинета. — Вообще-то, когда я допрашивал горничную во второй раз, я потихоньку расспросил ее на сей счет. Только вот в руках у администраторши, когда она направилась в номер триста три, был только ключ-карточка, больше ничего. И спустилась она вниз с этим же ключом в руках. Если мы всерьез обсуждаем кандидатуру Ирины Федоровны, то надо понять, откуда взялся нож, а я совершенно уверен, что убийца должен был принести его с собой, и речь может идти только о хладнокровно продуманном, преднамеренном убийстве.

— А что, если нож уже находился в номере? — предположил отец. — Ты не подумал о такой возможности?

— Не было у нее в номере никакого ножа, — уже с неудовольствием ответил Паша. — Я спрашивал, и все свидетели выражаются совершенно категорично.

— Ну да, презервативы в сейфе куда важнее, — хмыкнул Бекасов. — Ладно, Паша. Я понимаю, такое преступление за день не раскрыть, но, в общем, это от тебя и не требуется. Завтра передашь все материалы новому следователю, а сам пока отдыхай.

…Павел искренне считал, что он умеет держать удары судьбы, но, когда до него дошел истинный смысл слов начальника, молодой человек даже переменился в лице.

— Анатолий Сергеевич…

— Паша, Паша, — вмешался отец, укоризненно качая головой, — мы же тебе звонили в семь вечера, просили, чтобы ты сворачивал расследование и ехал сюда… Что ты как маленький, ей-богу? Это же лакомый кусок, такое громкое убийство! Раскроешь его, и слава на всю страну! Ты что, всерьез считал, что тебе дадут довести дело до конца?

— Я тут ни при чем, — с неудовольствием сказал Бекасов, косясь на часы и прикидывая, когда он наконец доберется до дома. — Продюсер фильма, который сейчас находится в Москве, оборвал все телефоны, в Главном следственном управлении уже не знают, куда от него деваться… Короче, завтра приезжает из столицы следователь по особо важным делам, он и будет расследовать убийство Тепловой. Сдашь ему все материалы, отчитаешься… ну, сам понимаешь. Ты будешь числиться у него в помощниках, но скажу тебе откровенно: все это брехня. Столичные ребята нас, простых следаков, за людей не считают и к делу за версту подпускать не станут. Еще хорошо, если не станут говорить, что мы вообще делали все не так и только испортили их расследование.

Павел сидел бледный и напряженный, на его скулах перекатывались желваки. Отец поглядел на него и едва заметно покачал головой, словно говоря, что ни к чему так унижаться, раз все уже решено за него.

— Значит, я отстранен? — спросил молодой следователь безжизненным, потухшим голосом.

— Теоретически вроде как нет, но фактически — да, Паша. Я ничего поделать не могу, — повторил Бекасов. — Это было не мое решение, но мне пришлось подчиниться. Ты, конечно, молодец, и я не сомневаюсь, что ты накопал груду материала. Если бы ты еще нашел нож и вычислил убийцу, мы бы могли как-то извернуться и утереть московским пижонам нос, но в нынешних обстоятельствах… — Он горестно покачал своей крупной, красивой головой. В молодости Анатолий Бекасов был не слишком хорош собой, но с годами смотрелся все лучше и лучше, и его темные волосы, элегантно посеребренные сединой, вызывали учащенное сердцебиение у всех без исключения сотрудниц их отделения. — Только не думай, что кто-то станет в чем-то тебя винить. Ты сделал все, что мог, хотя в принципе в такой ситуации можно было вообще ничего не делать…