Как только оба досчитали до ещё одной десятой секунды, оба выстрела разрядились почти одновременно, но результат остался тем же. Пуля, предназначенная для Сина, сорвалась в сторону, отскочив от невидимой защиты, словно натолкнулась на непреодолимое препятствие. А пуля, предназначенная для Дженсена, отразилась от его тела с такой силой, словно встретила непробиваемую стену.

Их защитные причуды обеспечивали неприступную стойкость. Взгляды остались неизменно нацеленными на противника, несмотря на то что каждый выстрел укреплял убеждение в неуязвимости.

— Это может продолжаться бесконечно, — высказал своё мнение бывший солдат.

— Может, а может и нет. Патронов, как минимум, у нас не так много.

— И что будет, когда они закончатся?

— Дуэль прекратится.

— И тебе это нужно, ведь ты не хочешь побеждать меня, — оскалился мужчина. — При следующем выстреле я не буду использовать свою причуду.

— И зачем же это тебе?

— Ты сам захотел, чтобы наши шансы были равны. Исходя из этого, если я не буду использовать свои способности, ты не станешь использовать свои, и именно в этот момент в нашей дуэли будет определён победитель.

Син не ответил на это высказывание бывшего товарища. Ему было неприятно от того факта, что следующий выстрел станет решающим, и он определённо знал исход этого сражения. Он молча согласился на предложение Дженсена, чувствуя, как напряжение этой дуэли доходило до критической точки. Он снова начал отсчитывать секунды вместе с бывшим солдатом, придерживаясь этой безумной, но неписаной договорённости.

— Тот, кто ищет смерти… живёт, — произнёс Син.

— А тот, кто цепляется за жизнь — умрёт, — договорил фразу Дженсен.

Когда последняя секунда наступила, оба выстрелили почти одновременно. Пуля, выпущенная подростком, казалось, нацелилась прямо в цель, но внезапно отскочила в сторону, словно уклонилась от препятствия. В то же время, пуля от Дженсена, вспыхнув от его оружия, встретилась с телом подростка, после чего тот, корчась от боли, рухнул на песок.

— Вот и сгубила тебя твоя наивность, парень, — вздохнул Тодд, осознавая, что он победил.

Дженсен медленно подошел к Сину и посмотрел на него, склонившись, словно оценивая свою победу. Он не испытывал радости от победы, он просто принимал результат как неизбежный и неприятный.

— Ты был хорошим противником, малыш, — произнес Дженсен, склонившись еще ниже, чтобы убедиться в результате. — Но каждая история должна иметь свой конец. Твоя история завершилась здесь.

Он потрогал шею Сина, чтобы проверить пульс, но уже знал, что не найдет его. Син не двигался, а это означало, что мужчина победил. По крайней мере так он считал.

Как только его пальцы коснулись тела парня, он тут же ощутил то, чего не должно было быть — он ощущал сердцебиение парня. В этот же момент его глаза расширились, когда он заметил, как на лице подростка появилась ухмылка, а его веки распахнулись. Дженсен не успел среагировать — Айкава быстро наставил пистолет на грудь бывшего солдата и выстрелил. Ровно на десятой секунде.

Дженсен почувствовал шок, когда осознал, что подросток остался жив. Его ум не мог сразу вместить эту неожиданность, и он отшатнулся, отдаляясь от подростка, смутно чувствуя, как пуля пронзила его грудь. Удар, хотя и не казался сильным из-за адреналина, заставил его потерять равновесие, и он тяжело опустился на землю.

В его глазах было нечто смешанное — удивление, паника, и неверие. Глубокий выдох прервался жестким кашлем, кровь начала резво вытекать из раны. Дженсен почувствовал, как лёгкость покидала его тело, а боль охватила его, мешая трезво мыслить.

— Вот чёрт, — произнёс Тодд, болезненно кашляя. — Ты знал, что я обману тебя?

— Это было очевидно, — встал с земли Айкава и отряхнулся. — Я прекрасно понимал, что ты не откажешься от своей причуды, потому и свою выключать не стал. Оставалось лишь притвориться подстреленным и подождать, пока ты перестанешь поддерживать способности и подойдёшь поближе.

— И выстрелил ты ровно на десятой секунде. Идеально, — слегка восхитился действиями подростка мужчина. — Ни одного нарушения правил.

— Я сам их предложил, так что нарушать их я не имел права, — пожал плечами парень.

Дженсен болезненно закашлял и принял лежачую позицию. Силы с каждой секундой покидали его, потому он не хотел их тратить для того, чтобы поддерживать сидячее положение.

— Поздравляю с победой, Син, — произнёс он.

— И стоило ли это того? — поинтересовался подросток, присев рядом. — Ты мог жить дальше, мог… сражаться вместе со мной на одной стороне. Ты… мог продолжать заниматься наёмничеством. Это же твой смысл жизни!

Дженсен не сразу начал отвечать на это высказывание. Его взгляд был обращён на ночное небо, которое в тот момент было полностью закрыто серыми облаками. Мужчина желал увидеть звёзды напоследок, но, увы, природа имела на эту ночь совершенно другие планы, и поспорить с ней он никак не мог.

— Я просто устал, Син, — начал говорить бывший солдат. — Всю свою жизнь я наивно полагал, что сам решаю, что мне делать, и сам принимаю решение, чем мне пользоваться, и каким мне быть. Считал себя свободным человеком, который делает лишь то, что он хочет, и верил в то, что никто не способен изменить этот ход вещей. На деле же никакой свободы у меня не было, — тяжело выдохнул он. — Вся моя жизнь состоит из поистине ужасных вещей. Отец меня никогда не любил, и он никогда бы меня не признал, хотя я отчаянно верил в это. Силы, которыми я пользовался, вовсе мне не принадлежат, ибо, как оказалось, родился без них, и мне вживили эту причуду, когда я был ещё ребёнком. Отправиться на войну я тоже решил не сам — отец приказал, а я покорно склонил голову и согласился, надеясь на то, что он перестанет называть меня своим главным разочарованием. Чёрт побери, я всю свою жизнь желал его признания, но даже тогда, когда я целился в его голову из пистолета, он не признал меня. Даже смерть не изменила его позицию, а это о чём-то говорит, — прикрыл глаза Тодд, чувствуя лёгкое жжение. — Мне казалось, что я нашёл себя на той войне. Думал, что вот оно — то, в чём я действительно хорош! Хорош в убийствах, в разрушениях, в отнимании жизней… по приказу кого-то сверху. У меня ничего не было, во что я бы мог верить тогда, потому принял для