нежели богатому войти в Царствие Божие». Мистер Гарриман, вы готовы раздать свои земные богатства и присоединиться ко мне? Или уйдете, как тот юноша в Евангелии от Матфея?

Неужели все так и было? Может, в переводе слова Христа переврали?

— Узнай мы день конца света заранее, накануне ночью в веру обратились бы все. Страшный суд наступит, когда его ждут меньше всего.

— Но ведь вы его ожидаете. И очень скоро.

— Да. Бог ниспослал верному слуге знак — смерть, что произошла через улицу отсюда.

Тем временем подтянулись еще полицейские — они переговаривались и делали заметки. Эта Шамбала не продержится долго. Либо Христос поторопится, либо копы восстановят порядок. Власти недолго будут терпеть сотни людей, собравшихся гадить в кустах Центрального парка. В воздухе уже и впрямь витал запашок…

— Что, если вас разгонит полиция? — спросил Гарриман. Бак помолчал. На его лице вновь проявилось — и так же быстро исчезло — сомнение.

— Господь укажет мне путь, мистер Гарриман, — невозмутимо произнес преподобный. — Господь поведет меня.

Глава 59

Сначала д'Агоста услышал вой сирен — двунотные перепады нарушили покой сельской местности. Из-за ближайшего холма вынырнули лучи автомобильных фар. Машины ворвались во двор и, хрустнув гравием, чиркнули по потолку огнями мигалок.

Пендергаст встал с колен и, словно фокусник, спрятал пинцет.

— Переждем в капелле, — предложил он д'Агосте. — Добрые господа могут решить, что мы покушаемся на их место преступления.

Ужас все еще держал д'Агосту железной хваткой, и он смог только вяло кивнуть. Капелла? Неплохо. Даже очень неплохо.

Капелла находилась там, где и положено по традиции находиться капелле, — в дальнем конце большого зала. Изысканная барочная комнатка вместила бы священника и с полдесятка членов семьи. Электричества здесь не было, и Пендергаст зажег свечку в красной стеклянной подставке с алтаря. Устроившись на жесткой деревянной скамье, они с д'Агостой принялись ждать.

Почти сразу же на первом этаже с шумом распахнулась дверь. Шаги полицейских эхом отдавались от стен. Затрещали рации. Д'Агоста, глядя на маленький мраморный алтарь, по-прежнему сжимал крестик. Окруженный мерцающим красноватым светом и ароматом ладана и мира, сержант с трудом подавил желание встать на колени. Он, в конце концов, полицейский, и это — место преступления. Глупо верить, будто дьявол забрал душу Балларда. Однако посидишь вот так в темноте, напоенной запахом благовоний, и эта мысль покажется далеко не такой уж и глупой. Рука д'Агосты, сжимавшая крестик, дрожала.

Карабинеры наконец вошли в зал. Кто-то шумно вздохнул, кто-то сдавленно забормотал молитву. Затем полиция начала устанавливать прожекторное освещение и огораживать место убийства. Комната утонула в нестерпимо ярком свете, и один луч проник в капеллу, ударив в мраморного Христа за алтарем.

Отбросив длинную тень, в дверном проеме возник карабинер. Он был не в форме, а в сшитом на заказ сером костюме, на лацканах его пиджака поблескивали золотом знаки отличия. Обрамленный светом, офицер смотрел на д'Агосту и Пендергаста, сжимая в руке девятимиллиметровую короткоствольную «беретту».

— Rimanete sedervi, mani in alto, per cortesia, — сказал он спокойно.

— Нам приказали сидеть на месте и держать руки на виду, — перевел Пендергаст. — Мы полицейские…

— Tacete!

Ну конечно, на них все еще была черная форма, а на лицах — маскировочная краска. Одному Богу известно, за кого офицер принял друзей.

Карабинер подошел.

— Кто вы? — спросил он по-английски с легким акцентом.

— Специальный агент Пендергаст, Федеральное бюро расследований, Соединенные Штаты Америки. — Пендергаст раскрыл бумажник, где на одной половине красовался значок, на другой — удостоверение личности.

— А вы?

— Сержант Винсент д'Агоста, департамент полиции Саутгемптона, представитель ФБР…

— Basta. — Шагнув вперед, офицер взял бумажник у Пендергаста, посмотрел на значок, затем на удостоверение. — Это вы звонили в убойный отдел?

— Да.

— Что вы здесь делаете?

— Мы расследуем серию убийств в Соединенных Штатах, к которым тот человек, — Пендергаст кивнул в сторону зала, — имел отношение.

— Он мафиозо?

— Нет.

Было видно, что у карабинера отлегло от сердца.

— Личность погибшего вам известна?

— Локк Баллард.

Вернув Пендергасту бумажник, офицер кивнул на костюмы:

— Это что, новейшая униформа ФБР?

— Долго объяснять, синьор офицер.

— Как вы сюда проникли?

— Снаружи в оливковой роще вы найдете — если уже не нашли — нашу машину, черный «фиат-стило». Я, разумеется, подробно отчитаюсь: кто мы и зачем мы здесь. Кое-что по нашему делу уже известно в квестуре.

— Отчитаетесь? Упаси вас Господь! Излагать факты на бумаге так неудобно. Лучше дождемся момента и обсудим все за чашечкой эспрессо, как цивилизованные люди. — Карабинер вышел из потока слепящего света, и д'Агоста наконец увидел его лицо: выдающиеся скулы, ямочка на подбородке, цепкие, глубоко посаженные глаза. Седеющие волосы были зачесаны назад. Офицер уже разменял пятый десяток, но военной выправки не утратил. — Я — полковник Горацио Эспозито. Простите, что не представился сразу. — Они пожали руки. — Кто ваш посредник в квестуре?

— Комиссар Симончини.

— Ясно. А что вы знаете об этом… — он снова кивнул в сторону зала, — об этом casino[88]?

— Это третье по счету убийство. Первые два были совершены в Нью-Йорке.

— Вижу, — циничная усмешка появилась на лице Эспозито, — нам предстоит о многом поговорить, специальный агент Пендергаст. Слушайте: в Борго-Оньисанти есть милое небольшое кафе, всего в паре шагов от церкви и очень близко от нашего управления. Давайте встретимся там завтра, в восемь утра. Разумеется, неофициально.

— С превеликим удовольствием.

— А сейчас вам лучше уйти. Мы не упомянем вашего присутствия в официальном отчете. Чтобы агент американского ФБР отчитывался на итальянской земле… — улыбка стала шире, — это никуда не годится.

Коротко пожав руки д'Агосте и Пендергасту, Эспозито развернулся и, проходя мимо алтаря, быстро перекрестился.

Глава 60

На своем веку д'Агоста повидал множество штаб-квартир полиции, однако итальянские казармы, как назвал их полковник, побили все рекорды. Это оказались даже не бараки, а ветхое здание эпохи Ренессанса (почему Ренессанса — д'Агоста сказать не мог, просто он для себя так решил). Окна казарм выходили на средневековую улочку, а сами они прижимались к знаменитой церкви Оньисанти. Каждый выступ на исполосованном грязью фасаде был утыкан гвоздями — отпугивать голубей.

Если честно, Флоренция вообще не оправдала надежд. Даже теплое октябрьское солнце не могло осветить кривых переулков хмурого города, и дома из грубо отесанных камней выглядели сурово и неприветливо. На улице было не продохнуть от вони выхлопных газов и толп туристов — в панамках и шортах, с рюкзаками и бутылочками воды, те смотрелись так, будто шли в песках Сахары, а не гуляли по колыбели культуры.

Полковник ждал в близлежащем кафе, как и условились. Пендергаст