ручке входной двери? Не могла же она войти в отель, не взявшись за ручку двери?

— Пока ничего не нашли. Они обшаривают все окрестности, но мне с ними делать нечего.

— Почему, Макс?

— Да потому, что я — подозреваемый номер один, понимаешь? Они не допустят меня к поискам. Сегодня я встречаюсь со Спайком и еще с кучей народу, занятого этим делом. — Макс посмотрел вверх, словно прося помощи у высших сил. — Мишель просила, чтобы я не провожал ее до дверей номера, но я должен был настоять.

— Но ты же видел, как она вошла внутрь?

— Конечно. Она вошла в холл и повернула к лестнице наверх. Кто мне мешал остаться чуть дольше и убедиться, что все в порядке?

— Макс, тебе не в чем себя винить. Скажи, может быть, нам не стоит больше прятать наши отношения? Пусть все видят, что я тебе доверяю, что тебе можно доверять! Что ты не тот человек, которого следует бояться женщинам.

— Я бы очень хотел принять твое предложение Энни. Я бы хотел быть рядом с тобой всегда, когда я не занят на работе. Я бы хотел строить наше будущее вместе, но не имею права. Ты знаешь, что обе женщины, с которыми я был близок, — убиты.

— Макс, с тех пор прошло столько лет.

— Но убийца не найден. И три года — не такой уж большой срок. Люди не забывают таких вещей.

— Я уверена, поиски продолжаются. Убийцу найдут, и ты не должен терять надежды. Если перестанешь надеяться — значит, и твоя вина будет в том, что виновных не нашли.

— А я-то думал, ты на моей стороне.

— Я — на твоей стороне, я о тебе забочусь. — Энн почувствовала, как румянец заливает ей щеки.

Макс не хотел говорить того, что должен был сейчас сказать, потому что понимал, что, как бы он ни пытался подсластить пилюлю, лучше не будет.

— Послушай. Ты знаешь обо мне все. Мне дважды пришлось бежать из города, где я жил, и начинать все сначала. И теперь, похоже, придется бежать в третий раз. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы остаться, но, возможно, из этого ничего не выйдет. Кто-то, и я не знаю, кто этот человек или люди, кто-то ненавидит меня так сильно, что идет на любое преступление, лишь бы разрушить мою жизнь. И при этом гибнут те, кого я люблю.

Энн прильнула к Максу и обняла его за талию, просунув руки под рубашку. Макс попытался освободиться, но не очень старательно.

— Ты знаешь, как отвлечь внимание мужчины. И как тебе удалось сдерживать себя целых десять лет?

— Просто я не встретила никого, с кем бы мне хотелось близости. — Энн отвела взгляд.

Макс нагнулся и нежно поцеловал Энн в губы. Она так притягивала его, тонкий запах духов кружил голову и манил.

Энн прижалась к нему, и Макс ощущал каждый миллиметр ее тела.

— Я боюсь полюбить тебя, — прошептал он.

Энн замерла.

— Что ты сказал?

— Ты слышала.

— Никогда не говори того, что не думаешь.

— Я и не говорю. Я уже объяснил, что те, кого я люблю, погибают. Я хочу быть с тобой, хочу, чтобы наши от ношения стали прочными, но это значит, что я подвергаю тебя опасности И тот, кто меня ненавидит, может решиться на убийство. Я не должен забывать об этом.

Энн похолодела от страха. Сколько раз она давала себе слово держаться подальше от Макса, и только теперь она поняла, что это невозможно. Она не переживет их разрыва.

— Так ты хочешь расстаться со мной? Нет, этого не будет. Даже не думай об этом.

— Прошу тебя, делай то, что я скажу. Это необходимо для твоей безопасности.

— Слушаться тебя? Не думаю, что это будет правильно. Я уже смотрела опасности в лицо, и, как видишь, все еще жива.

— Мы поступим так, как ты хотела, когда впустила меня в квартиру. Я дождусь, пока ты отправишься на работу, и только потом уеду. Потом мне надо будет кое-что предпринять. Прошу тебя, не мешай мне. И не подходи ко мне на людях — это очень важно, Энни.

— Ты думаешь, никто до сих пор не догадывается, что мы вместе?

— Кое-кто догадывается. Уазо, например. Правда, я не уверен.

— Знаешь, у Уазо есть дар ясновидения, все над ней посмеиваются, а зря. Она многое знает. Она узнала, как ты мне дорог, хотя я ей ничего не говорила.

— Ты можешь попросить ее не распространяться о наших отношениях? Она может не болтать?

— В любом случае я ее попрошу. Она удивительная женщина. Она умеет беречь тех, к кому хорошо относится и кому доверяет.

— Хорошо, а теперь я должен вернуться к тому, о чем ты говорить не хочешь. Я должен знать, что случилось с тобой в Сент-Мартинвилле. Только не говори, что тебе стало плохо потому, что ты не успела вовремя поесть. Меня не проведешь. Это было что-то более серьезное. Тебя что-то напугало? Ты встретила Бобби?

— Нет, ничего особенного, не знаю…

— Послушай, тебе надо пройти полное медицинское обследование, и я прошу тебя сделать это как можно скорее.

— Я не хочу этого делать, но сделаю ради тебя. — Энн посмотрела на Макса и глубоко вздохнула. — Я запишусь к Реб.

— Отлично, и пусть она тебя осмотрит. И обязательно проконсультируйся с ней по поводу кровотечения.

— Нет, этого я точно делать не буду.

— Послушай, ты напрасно не доверяешь Реб. Вряд ли тебе удастся ее чем-нибудь удивить. Она уже много лет единственный лечащий врач и медицинский эксперт в этом городе. Роджер ее хорошо знает и говорит, что Реб — отличный специалист. Но если она тебя не устраивает — что ж, я хирург, так что могу и сам этим заняться.

Этот вариант устраивал Энн еще меньше.

— Хорошо, я все выясню у Реб. Обещаю. Мне тоже правится Реб, и я хорошо знаю ее кузину, Ли. Она — редактор единственной городской газеты. Ты не читал? Это «Рупор Туссэна». Ну конечно не читал. А ведь ее все у нас побаиваются, это я о Ли. В газете есть специальная колонка городских сплетен, и там Ли перемывает косточки всем, о ком узнает что-то заслуживающее внимания. Фамилий она, конечно, не называет, но это и не нужно. Все и так понимают, о чем речь. И похоже, твой брат-близнец за ней ухаживает. Может, хочет себя обезопасить. Он тебе о ней не рассказывал?

— Это вряд ли, просто Родж — известный бабник, знаешь, из породы тихих бабников.