— А ты не покидай своего убежища, — велел он вдруг, и я расслышал многозначительный голос Аякса на заднем плане.

— Гер, что там у тебя…

Оракул не дал мне договорить, заявив: «…хоть о тебе голова болеть не будет», и отключился на этой позитивной ноте.

— Ладно, — сказал я, глядя на свой замолчавший телефон, — обсудим, когда вернусь.

Теперь оставалось разобраться с еще одним вопросом.

Это могло быть блефом — заставить меня волноваться об ученице и все время возвращаться мыслями к ней. Крючок морока, за который можно постоянно дергать: тревога за близкого человека.

Мне даже не нужен был предмет, принадлежащий Хэл. Она вся принадлежала мне. Невольно вспомнилась Янлин, которая произвела сильное впечатление на молодого Феликса. Он даже думал о том, чтобы спасти ее…

Я стоял посреди сада и легкие лепестки нескончаемым потоком кружили в воздухе. Аромат цветущего сада смешивался с горьким привкусом далекой угрозы.

Я медленно шел вперед.

Хэл лежала в густой траве, под деревом. Казалось, просто спит. Прилегла отдохнуть и лепестки падали на ее волосы, на неизменную черную куртку. Полоска кожи между короткой юбкой и чулками была такого же бело-розового оттенка, как цветы над ее головой.

Я сделал еще один шаг вперед и увидел золотистую нитку паутинки на щеке девушки. Такая же опутывала ее предплечье и поблескивала на пальцах.

Пугающее украшение, которое хотелось немедленно снять.

— Тронешь это, тут ей и конец, — послышался у моих ног писклявый голосок.

Я посмотрел вниз. В траве сидела большая, тощая, облезлая крыса.

— Плохо выглядишь, Леонард, — сказал я, вновь переводя взгляд на Хэл.

Гесперу понадобилось очень много сил, чтобы вернуть к жизни своего «помощника». Значит ситуация в мире снов становится реально сложной.

Тощие лапки вцепились в мою ногу, и крыса пробормотала что-то невнятное.

— Что с ней в реальности? — спросил я, уже зная ответ.

— Сопор, — ответил Леонард.

— И как же всесильный Пятиглав, Центр снов и, главное, могучий Марк допустили подобное?

Крыса оскалила мелкие, но острые зубы. В отличие от меня, он злился и негодовал.

— Хитроумный Аметил тоже не заметил этого проклятья, — проскрипел он.

— Потому что его не было.

Я присел на корточки рядом с Хэл, и мне показалось, что золото на ее коже вспыхнуло ярче.

— Было, — вздохнул Леонард. — Вероятно, оно оказалось вплетено в подсознание девушки еще с младенчества. Стало частью ее личности.

Я бы поспорил с этим утверждением… Однако не стал спорить.

Вместо этого спросил:

— Ты знаешь, кто это сделал?

— Знаю, кто мог. — Помощник Геспера отвернулся и бросил нехотя: — Мелисса. Это похоже на ее «путы».

— Она в тюрьме, — безучастно произнес я, вспоминая давнее предупреждение из мира снов.

— В тюрьме, — подтвердил Леонард. — Более того, проходит перековку.

Я лишь презрительно усмехнулся. Что ей эта перековка, когда можно добраться до Амины Сотер — одной из Логосов. И вернуть свою суть дэймоса.

— Как Мелисса сумела дотянуться до Хэлены?

— Она работала на Стене с родителями твоей ученицы, — сказал он. — Воздействие дэймоса на младенца невозможно отследить. Тем более, она не вредила…

Я посмотрел на крысу, сидящую подле меня.

— Можно я убью тебя еще раз?

Не вредила? Ну конечно…

Леонард снова оскалился, словно собираясь вцепиться в мою руку. А я повторил:

— Мелисса в тюрьме.…И тебе не кажется, даты слегка не сходятся?

Он врет мне? Почему?..

Или совсем помешался на Мелиссе… ведь корректировку наверняка проводит он, и, значит, Геспер находится с ней рядом… чаще, чем ему стоит находиться с гурией.

Скорее я поверю в то, что на девочку воздействовал тот же, кто убил молодую сновидящую из центра, когда Хэл привели на коррекцию. Либо что это, действительно, всецело дело рук Морока или кого-то, приближенного к нему.

В любом случае, теперь любое воздействие на мою ученицу приведет к тому, что тело ее сновидения рассыплется, словно фарфор.

— Вам известно, кто активировал «Кинцуги»? Превратил безобидную сеть в удавку?

Можно было не спрашивать.

— У нас есть некоторые предположения, — ответил Леонард.

— Где она?

— В госпитале.

Я протянул руку и аккуратно поднял лепесток с губ Хэлены.

— Надеюсь, у целителей хватит ума не пытаться снимать с нее сеть?

— Поучи меня лечить, — буркнул Леонард.

Я поднялся и, не слушая больше крысу, вышел из мира Хэлены, из своего мира тоже.

Я сидел за столом в кабинете и бесцельно постукивал карандашом по листу бумаги. Ехать в госпиталь бессмысленно. И я туда не поеду.

Все, что нужно, я уже увидел.

Как и говорил Феникс — мне необходимо в Бэйцзин.

Единственная возможность завершить историю, тянущуюся уже несколько десятков лет.

Вот, значит, каким надежным и великодушным жестом подкреплены заверения в искренней дружбе. Воистину, удушающие объятия.

Поеду и сверну Мороку шею.

* * *

Глава 12

АРЕОПАГ

«Хэлена — госпиталь. Предположительно: гиперсомния. Эйнем! Марк — истощение тела с. наблюдение».

В письменной речи эпиос Гелен изъяснялся кратко и по делу.

Глядя на экран своего коммуникатора, Тайгер быстро расшифровал послание. Ученица Мэтта не просыпалась, погрузившись в состояние, похожее на то, в котором так долго пребывала Эйнем. Ее доставили в госпиталь.

Марк, вытащивший потенциальную гурию из сна, потратил почти все силы. Если считать тело сновидения резервуаром, наполненным «сновидческой» энергией, то теперь охотник был пуст на четыре пятых. Некстати вспомнился Плутарх «Ученик — это не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который надо зажечь».

Сейчас Марк едва тлел. Если бы он не вытащил Хэл, она без сомнений погибла. Принесение в жертву… убийство ее тела сновидения — повлекло бы смерть и реального тела тоже.…Но какой силы, глубины и плотности должен быть сон, если он так вымотал одного из лучших охотников Полиса?

Тайгер очень хотел узнать ответ на этот вопрос.

И кроме всего прочего, он думал о природе искусителей.

Те всегда, неизменно, защищают себя. Делают так, чтобы их защищали… Осознано или нет, это другой вопрос. И вот Марк, рискуя собой, спас стихийную гурию. Растратил свои силы.

Очень не ко времени для Полиса…

Охотник открыл тайник, вынул давний трофей и погрузился в сон.

Он стоял на площадке перед величественной многоступенчатой пирамидой. Еще горели костры, дымились жаровни и не высохли пятна крови. Шумели джунгли.