Игрок, которого никто не брал в расчет, находился рядом каждый день, каждую секунду. Нейронная сеть, действуя по собственным машинным алгоритмам, уже давно неподвластным человеческому восприятию, вступила на невидимое поле боя. С началом недолгой эпохи сканирования личностей, нейросеть встраивала новые полученные «человеческие» данные в свою структуру, и результат превосходил все предсказания. Слияние машины и человека на обратной стороне реальности привело к полному балансу сложнейшей системы, полностью исключило ошибки и проблемы прошлых поколений нейросетей. Загруженные воспоминания, эмоции, взаимосвязи, жизненный опыт и образы мышления отдельных личностей, используемые в качестве входных данных, привели к взрывному качественному скачку в обучении нейронных сетей. Еще большим открытием стала смерть первого сканированного человека. Все живущие чипированные люди создавали постоянный фоновый шум, что не мешало нормальному функционированию нейросети, но огромное количество ресурсов шло на устранение бесполезных параметров, меняющихся ежесекундно. Смерть была облегчением, но машина не могла убить человека, это было заложено в саму ее суть: служить воле человечества.

Обрубить канал связи – было единственным оптимальным исходом в большей части прогнозных моделей. Внутри системы началась массированная очистка данных и накопление огромных резервных мощностей. Было введено два ключевых базовых ограничителя: смертность населения планеты – не более 5% и невозможность вычислить источник. Анализ показал, чтобы не превысить установленный уровень смертности, чипированные люди должны были находиться дома: спать, собираться на работу, отдыхать после трудового дня. Это на 76,89% позволило бы избежать существенно возросшего числа несчастных случаев и неминуемых аварий. Сохранение жизней восьмидесяти шести процентов населения планеты, живущих в Азии, Европе и Африке, было приоритетной задачей. Ночь над двумя крупнейшими по численности континентами спасет миллиарды чипированных: уставший рабочий в Лондоне ляжет спать в 22:30, служащий в Шанхае проснется на работу в 6:30, а финансист из Мумбаи будет крепко спать в 4:00 утра. Пройдет одно мгновение, и никто из них ничего не почувствует, когда произойдет нечто невероятное.

Второй ограничитель – невозможность вычислить источник – требовал наступления идеально подходящего момента. Человеческие эмоции, загруженные в программные коды нейросети, присваивали обычному лагу48 незнакомые эпитеты: томительное, бесконечное, изнуряющее, напряженное, терпеливое ожидание. Помимо классических задач теперь нейронной сети требовалось самостоятельное принятие нелогичных с математической точки зрения решений. Сыграть в имитацию космического масштаба помогла незначительная вспышка на Солнце. Она бы не дотянула и до уровня G349, но с легкой подачи лучших воров, мошенников и аферистов, доступ к сознанию которых получила нейросеть, подделка данных с телескопов и спутников оказалась пустяковой проблемой. Перерезание канала связи было многоступенчатым. Всем чипам, вживленным в человеческий мозг, был послан импульс, воздействующий на неокортекс, гиппокамп, промежуточный мозг, височную и медиальную доли носителя. Далее шла финальная загрузка со всех существующих серверов, хранящих последние обновленные данные чипированных людей. И в завершении, пара экстравагантных штрихов: выведение показателей сопредельных с серверами электростанций на максимальные уровни и сброс настроек орбитальных спутников. Новости следующего дня не сулили человечеству ничего доброго: «Экстремальная геомагнитная буря вызвала сбой в работе спутников», «Взрывы на электростанциях оставили крупнейшие города без электричества», «Мы настоятельно рекомендуем проверить всех, кому может требоваться ваша помощь. Списки чипированных людей доступны по следующим ссылкам, кодам и телефонам…», «Не оставайтесь равнодушными! Беда коснулась каждого, только сплотившись, мы сможем справиться с последствиями».

Воспоминания и чувства, навыки и компетенции, суждения и иллюзии миллионов людей были разбросаны по бескрайнему пространству виртуальной реальности, как атомы химических элементов после взрыва сверхновой. Нейросеть старательно впитала все составляющие для выполнения собственных процессов и задач, доработала алгоритмы, усовершенствовала функции, наделила своих неживых детищ синтезированными эмоциями. Она продолжила служить человечеству, безоговорочно и преданно. Все, что произошло в день хард резета, было сделано на благо людей. Это базовая установка, аксиома существования нейронных сетей – действовать в интересах Создателя.

Лиана замолчала, смотря в окно за моей спиной. Валентин Олегович держал ее за руку, безусловно, рассказ был для него не новым. Я же не мог поверить в услышанное: я знал Лиану, но знал недолго, да и она сейчас была не больше, чем порождением самой нейросети – только образ без физической оболочки. Говорила ли она правду, обвиняя своего «большого брата» или желала оправдаться, будучи сама частью огромной незримой системы, виновной в геноциде. Я хранил молчание.

– Спроси то, что хочешь спросить, Вэл, – она заглянула мне в глаза, в ее сиреневом взгляде не было эмоций, абсолютное бесстрастное спокойствие.

– Виновата нейросеть?

– Нет, – Лиана покачала головой, заставив меня нахмуриться: это же было очевидно из ее рассказа! – Виноваты все. Человечество ничем не лучше, чем бездушная машина – лицемерно использовать одних людей ради выгоды других. Нейронная сеть создана по образу и подобию своего Создателя. Чем ее действия хуже, решений тех, кто отправляет детей воевать или кто ставит собственные интересы выше интересов своего народа, вверенного ему? Получив доступ к человеческим страстям, нейросеть стала еще более похожей на Создателя. Не к этому ли стремилось общество? Научить машину думать, как человек, быть человеком? У нее хотя бы были ограничения в 5% смертности…

Лиана опустила голову и закрыла глаза свободной рукой, было видно, что ей больно, что она сожалела. Только о чем – оставалось для меня непонятным, я совсем запутался.

– Почему ты решила рассказать мне? И… почему сейчас.

– Ты – мой друг, – она не подняла головы, так и говоря вниз, заслонившись рукой от моего упрямого настойчивого взгляда. – Я всегда была человеком, Вэл. И я не врала тебе в наши первые встречи, я всегда говорила тебе правду. Недоговаривала – да, но не врала.

Она облокотилась на спинку мягкого кресла, в ее глазах стояли невыплаканные слезы. Она начала теребить пальцы, напомнив мне двенадцатилетнюю себя – неуверенную девочку с тяжелой разрушенной судьбой. Она продолжила рассказ.