– Конечно. А ты бы на моем месте обрадовался? Чужаковникто не любит. Однако убивать тебя мне ни к чему, а Деду тем более, иначе скакой стати было приглашать тебя в наш город? Конечно, кто-то мог захотетьизбавиться от тебя, в том случае если ты успел накопать что-то ценное, но особотолковым парнем ты не выглядишь, и я в этом сильно сомневаюсь.

– Может, еще скажешь, что взрыв – чистая случайность?Газовый баллон, к примеру, или что-то в этом роде?

– Тоже вряд ли… Но, если ты обратил внимание, на первомэтаже находится наша штаб-квартира…

– Обратил, – перебил он.

– Ну вот, кому-то она действовала на нервы.

– Ага. – Он достал из кармана нож, щелкнуллезвием, а я начала вибрировать, то есть дрожать мелкой дрожью. Уверена,пистолет не произвел бы на меня такого впечатления, а вот нож… “Соображайбыстрее, – торопила я себя, – расскажи что-нибудь этому парню, иначежизнь в самом деле станет скверной, точнее, то, что от нее осталось”. Он игралножом, а я наблюдала за ним. – Иногда человеку трудно произнести какое-тослово. Просто трудно, и тут уж ничего не поделаешь, – задумчиво сообщилон. – Так и быть, я тебе немного помогу. Девчонку убила ты?

– Что? – охнула я. Его движение было молниеносным,а я вскрикнула от боли в руке.

– Мы можем развлекаться так довольно долго, –вздохнул Лукьянов, а я засмеялась, потому что, несмотря ни на что, ситуациябыла до смешного нелепой.

– Ты хочешь сказать, я убила эту девушку? Аллу?

– Хочу. И ее, и ту, другую, в “Пирамиде”.

– Да с какой стати? – возмутилась я, забыв накакое-то время и о боли, и об опасной игрушке в его руке.

– Если в моих рассуждениях что-то не так, можешь меняпоправить, – усмехнулся Лукьянов, бросил в огонь деревяшку, котораянедавно была ножкой стула, и принялся излагать.

– Ты была любовницей Деда, так?

– Ну…

– Потом он тебя бросил…

– Немного притянуто за уши, но пусть будет так.

– Ты не вышла замуж, не завела дружка, а ударилась взапой…

– В запой я ударилась месяца три назад, –усмехнулась я, – а расстались мы давно.

– Ты из тех баб, что болезненно воспринимают отставку,но досадить Деду не имела возможности, прекрасно понимая, какие последствия…

– Не продолжай, ясно.

– Отлично. Ты пила горькую и строила планы мести. Апотом узнала о его шашнях с этой девицей. Так?

– О шашнях сообщил мне Дед уже после убийства.

– Ты его выследила, явилась к девчонке. Может, сказала,что тебя прислал Дед, поэтому она не испугалась…

– И стала бродить передо мной в одних трусах?

– У вас свои закидоны… Возможно, ей нравилось тебядразнить. Я слышал, девчонка была красавицей. Ничего не опасаясь, она прилеглана кровать, а ты накинула ей чулок на шею и придушила. А потом, конечно,испугалась. Вряд ли бы все это понравилось Деду. И тогда тебе в голову пришласветлая мысль представить дело так, будто там поработал маньяк. Возможно, тыкромсала ее без удовольствия, спорить не стану, ну а когда дело было сделано,испугалась еще больше. Ясно было, что убийство произведет на обывателейвпечатление и менты начнут рыть носом землю. Чтобы немного умерить их пыл инастроить на философский лад, ты оставляешь там визитку.

Все еще больше запутывается, когда расследование Дедпоручает тебе. Ты следишь за происходящим и вовремя вносишь свои коррективы.Девчонку в клубе запросто могла убить ты, мент оставил тебя одну, стол, закоторым ты сидела, в трех шагах от коридора, в зале полумрак, освещена толькосцена, и все внимание публики обращено на девчонку. Ты выскользнула в коридор,швырнула нож, а потом бросилась к девчонке на помощь. В суматохе вряд ли ктообратил внимание на кое-какое несоответствие.

– А зачем мне ее убивать? – проявила я интерес.

– А это ты мне расскажешь. Думаю, что Гарик тоже твояработа. Парнишка что-то знал, верно? Возможно, засек тебя в ночь убийства возледома Аллы. И ты поняла, что он опасен, а узнав, что после разговора с тобой онпрямиком отправился в “Пирамиду”, поняла, что пора действовать, ведь онвстретился с Инессой и мог ей что-то рассказать.

– Он с ней не встречался. А в клуб заезжал лишь затем,чтобы одолжить денег знакомому парню.

– Конечно. Ты наведалась к Нефедову, затем в клуб,стараясь все еще больше запутать. А когда появился я, решила, что все зашлочересчур далеко, и надумала заодно избавиться от меня.

– Ага. И подложила бомбу. Так просто. Не скажешь, где быя могла ее раздобыть?

– Не думаю, что для тебя это большая проблема. Или длятвоего дружка, Марка, кажется. На вид он очень бойкий парень.

– С какой стати ему помогать мне?

– Причина банальная, ты с ним спишь. Вы оба юмористы идруг в друге души не чаете. Отгадал?

– Ага. Значит, главная злодейка – это я. Тогда какогочерта ты спросил, на кого я работаю, раз и так все ясно?

– А если кто-то из местных умников раньше меня сообразил,что к чему, и решил использовать тебя?

– Если меня и используют, то я об этом ничего не знаю.Все, что ты тут нагородил, чушь собачья. Только разубеждать тебя – делозряшное, такие, как ты, на редкость твердолобы. Так что я себе не завидую. Одноменя утешает, когда в этом подвале будут гнить мои бренные останки, моя душапорадуется на небесах, что какой-то сукин сын провел тебя как последнего лоха…– И тут я почувствовала что-то вроде озарения – замерла, приоткрыв рот, исидела так некоторое время.

– Что? – понаблюдав за мной, спросил Лукьянов.

– Знаешь, а ты не совсем дурак, – осчастливила егоя. – Кое-что в твоих догадках…

– Не дразни меня, – покачал он головой.

– Если раздразнить тебя как следует, ты, возможно,убьешь меня сразу, и я не буду мучиться.

– Не надейся.

– Мне всегда не везло, – согласилась я.

– Тебе не повезет, если не завяжешь валять дурака.