– Ну… – Я коснулась ладонью затылка и глухопростонала. – Это ты меня? – Он не соизволил ответить, но и так былоясно. – Господи, как башка-то болит… Ладно. Моя версия такая: конкурентыспятили и подложили в нашу штаб-квартиру бомбу. Ведь это была бомба?

– Ага. И взорвалась в гостинице как раз на второмэтаже.

– Как же ты остался жив? – удивилась я.

– Пошел прогуляться. Меня насторожил тот факт, что тыпару часов где-то болталась. А еще сумка… Ты ее вроде бы забыла, а днем за нейзаезжала. Мне об этом рассказала дежурная. И я, воспользовавшись черным ходом,прогулялся в переулок. Ровно через двадцать минут после этого второй этажподнялся к небесам. Все было рассчитано правильно, ты видела, как я вошел вгостиницу, ты знала, что я не собираюсь ее покидать…

– Э-э, – перебила я, – постой, по-моему, тыперестарался и двинул мне по затылку чересчур сильно, оттого я плохо соображаю.Ты хочешь сказать, что я имею к этому взрыву какое-то отношение?

– Конечно, дорогая. Вот сейчас ты мне обо всем ирасскажешь.

Уже в ту минуту следовало понять, что мне здорово неповезло, и приложить максимум усилий к тому, чтобы поскорее скончаться, носоображала я плохо, и его слова поначалу вызвали у меня возмущение.

– Да ты спятил? С чего это мне подкладывать бомбу? Да яв жизни ни одной бомбы не видела…

– Знаешь, – улыбнулся Лукьянов, – всегда естьдва варианта: либо что-то сделать, либо нет. Но у тебя только один: рассказатьмне все.

Огонь зажигалки давно потух, и я не видела его лица, но всеравно происходящее мне не нравилось, потому что я подозревала: угроза нешуточная.

– Слушай, – начала я, сунулась за сотовым иубедилась, что он исчез, – дай я позвоню Деду. И мы во всем разберемся.

– Зачем нам Дед? Допустим, он пожелает разобраться, ноеще вопрос, как долго это желание продлится. Всем известна его большая любовь ктебе.

– Тем более не стоит со мной ссориться. Вряд ли ему этопонравится.

– Вряд ли, – охотно согласился Лукьянов, –если он об этом что-нибудь узнает.

А если твой обезображенный труп найдут месяцев через пятьили шесть? Бывали случаи, что вообще ничего не находили.

– Ты псих.

– Тут вопрос сугубо профессиональный. Я не люблю, когдаменя водят за нос.

– Послушай, – начала я, но страх сыграл со мнойзлую шутку, я вскочила, разумеется, в порыве отчаяния, и попыталась бежать, чтобыло глупостью. Лукьянов, резко выпрямившись, ударил меня ногой в голову.Впечатление было такое, будто череп у меня взорвался. Я заорала, а потомнекоторое время лежала тихо. Лукьянов между тем времени не терял, когда больотпустила и я начала соображать, что творится вокруг, выяснилось, что этот психразвел небольшой костерок и Теперь сидит перед ним на корточках.

– Ну, как? – спросил он, ласково улыбаясь мне.Держась рукой за стену, я смогла приподняться и привалилась к стене спиной.

– Урод, – с трудом разжимая челюсти, сообщила я.

– Вот что, дорогая, еще вчера я бы с удовольствиемразрезал тебя на куски, но не было повода и с этим приходилось считаться, асегодня, когда он есть, я бы не советовал тебе раздражать меня понапрасну.Итак, я задаю вопрос: на кого ты работаешь?

– Пошел к черту, – буркнула я.

– Плохой ответ. Кто отдал приказ убрать меня?

– Пошел к черту, – зло повторила я, – ничеготы от меня: не добьешься.

– Ну, это как спрашивать, – пожал он плечами.

Спрашивать Лукьянов умел, в этом я очень скоро моглаубедиться. Ребра трещали, в голове стоял шум, при этом я отлично понимала, чтоэто так, разминка, все самое веселое мне приготовили на потом. Не учел Саша толькоодного: я страшно упряма, черта не из самых приятных, и в тот момент я сама небыла от нее в восторге, но мысль о том, чтобы рыдать, обхватив колени этогопридурка, и клясться, что знать ничего не знаю, вызывала у меня приступтошноты. К тому же я сильно сомневалась, что это поможет: мне нечего емусказать, но он в это не поверит. Оставалось только надеяться, что он несобирался разделаться со мной всерьез и ограничится легкими увечьями. Когда ядважды потеряла сознание с интервалом в несколько минут, Лукьянов вновьустроился на корточках в метре от меня и спросил весело:

– Ну, как теперь? – Я потрясла головой, надеясь,что в ней прояснится и возникнет счастливая мысль, как выбраться из ситуации,которую иначе как никуда не годной не назовешь. – Ты ведь понимаешь, можнопридумать что-нибудь поинтереснее, – лениво рассуждал он, разглядываяменя.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула я.

– Тогда чего ты валяешь дурака?

– А что мне остается?

– Ответить на вопросы, – пожал он плечами. –Чего уж проще?

– Как когда. Порой это невозможно, особенно если незнаешь ответов.

Должно быть, он выдохся, пиная меня, потому что не вскочил ине продолжил развлечение, а решил немного поболтать.

– Расскажи мне об этом взрыве.

– Я расскажу тебе о телефонном звонке, –предложила я.

– А это интересно?

– Не знаю. Почему бы тебе не послушать?

– Валяй, только предупреждаю: о чем бы мы сейчас ниболтали, мы все равно вернемся к прежним вопросам.

– Не возражаю. Может, повезет и ты сам ответишь на них.Так вот, сегодня ночью мне позвонил Черник. Просил срочно приехать. Я приехала,но он исчез из дома. Мне это не понравилось, и я решила позвонить тебе.Выходило, что ты тоже исчез, потому что ни телефон в гостинице, ни твой сотовыйне отвечали, и это мне понравилось еще меньше. Я поехала в гостиницу, но тамуже вовсю шло веселье, и я отправилась восвояси. Тут появился ты, и насталитяжелые времена. Это все новости.

– Я уважаю чужое упрямство, когда это не идет вразрез смоими намерениями, в противном случае меня это только раздражает.

– Понимаю. Мне здорово не повезло.

– Вот именно. Так кто твой хозяин?

– Ты знаешь.

– И он приказал избавиться от меня?

– Нет, конечно. По крайней мере, мне он не приказывал.

– Тогда кто?

– Думаю, человек, затеявший все это.., убийства ипрочее…

– Ты с самого начала восприняла мое появление в штыки.