разве сейчас послушают! (Падает сбитый пулей цветок. Ступай-Степаненко поднимает его.) Да что вы делаете? Вместо того чтобы подумать, вы… (В грудь ему попадает пуля.) Вот так!.. (Оседает, падает.)

А в р а м (подползает). Ну как вы, сосед?

С т у п а й - С т е п а н е н к о (силится улыбнуться). Интересно…

А в р а м. Что?

С т у п а й - С т е п а н е н к о. Интересно знать, с какой стороны пуля.

А в р а м (вытаскивает платок). Только бы не в ноги… (Хочет перевязать рану, но видит, что Ступай-Степаненко умирает.)

Выстрел. Пробегают  н е с к о л ь к о  к р а с н о а р м е й ц е в.

О д и н  и з  к р а с н о а р м е й ц е в (кричит). Кто-то бьет нам в тыл! Беги!

А в р а м. Стойте! Дальше смерти не убежишь. Стойте!

8

Вбегают контрповстанцы. Аврам сидит. Ступай-Степаненко умирает. Возле него останавливается  А н д р э, кричит:

— Заберите! (Показывает на Аврама.)

К о н т р п о в с т а н е ц (Авраму). Эй, ты! Вставай!

А в р а м. Не дождетесь, чтоб я встал!..

9

С крыльца Пероцких тихо спадает красное знамя. Кто его сбросил — не видно. Вместо него повисает желто-голубое. Кто его повесил — не видно.

10

Навстречу Андрэ выходит  М а р и н а  с букетом цветов.

М а р и н а (услышав благовест). Как будто пасха. Говорят, когда вас встретил монастырь, вы заявили там: «Да здравствует колокольня Ивана Великого, а над ней Северная звезда». Это значит — Россия?

А н д р э (серьезно и твердо). Да.

М а р и н а. Ну а об Украине почему рыцарь промолчал?

А н д р э. Обойдем!

М а р и н а (идет и остро, пытливо смотрит ему в глаза — шутит или нет). Украину?

А н д р э (отводит ее легким движением от трупа Ступай-Степаненко). Не пугайтесь!

Оба узнают Ступай-Степаненко.

М а р и н а. Таток! (Не сразу сообразив, что он мертв.) Ты… (Поняв, становится на колени, целует протянутую руку.) Ты комик, таток… (Опускает руку, повторяя и путаясь в словах.) Таток-таток, щипанные усы, седенький хохолок. Цоки-цоки, цок-цок, мой таток!

С крыльца Пероцких тихо падает желто-голубое знамя вниз. Кто его сбросил — не видно. Взамен — трехцветное. Кто его закрепил — не видно.

VI

1

На улице Пероцких движение. Возле дома собирается  п у б л и к а. Праздничный шум, приветствия. Главным образом дамы. Цветут зонтики. Из церкви плывет торжественный благовест.

Д а м а. Варвара Михайловна! Здравствуйте, милая!

В т о р а я. Не здравствуйте, а Христос воскрес!

П е р в а я. Только теперь я поняла, как он, бедняжка, обрадовался, когда воскрес!

М у ж  в т о р о й (Зинкин гость). И все же по сравнению с большевиками его мучили люди!

П е р в а я. Ах, не говорите! Я сама была эти три дня как в гробу!

В т о р а я. Милая! Я была трупом!

М у ж  п е р в о й (тоже Зинкин гость). Да! Они загнали нас в подвалы, они хотели сделать из нас трупы, а из наших домов гробы, и очень странно, что за это их собираются судить как людей!

В т о р а я. Неужели еще будут судить?

М у ж  в т о р о й. Представьте — перед тем как расстрелять, думают еще судить!

С т а р е н ь к и й  п р о ф е с с о р. Опять либерализм! Опять реформы!

2

Ч е т в е р о  несут на носилках  А в р а м а. Заметив толпу, он командует носильщикам:

— В ногу, носильщики! Меня встречают парадом. Ать-два! Левой! Запевай песню… Не хотите? Ну, так я сам… (Поет припев известной солдатской песни.)

«Ой люли, ой люли, да —

Я вам песенку спою».

Смирно! Отвечай как пролетариату! Здорово, буржуазия! Спасибо за царскую встречу!

В о з г л а с ы. Какой цинизм! Какая наглость!

А в р а м. А теперь выносите меня на престол!

В о з г л а с ы. Как он смеет! Заткните ему рот!

Одна дама хочет ткнуть его в глаза зонтиком. Не попадает.

А в р а м. Ах ты… кокетка!

Вторая тоже старается.

Кш, черное воронье! Я еще не труп. Сложите ваши зонтики. Или, может, думаете ревбурю под ними перестоять?

3

Его несут в зал. Там ждет его суд.

П р е д с е д а т е л ь (обращается к публике с речью). Господа! Сегодня мы судим тайного чекиста. Он нас судил в подвалах, большей частью по ночам, без свидетелей, мы ж его выносим на дневной свет и на ваши глаза. Этот суд мы делаем публичным, даже широко народным. Больше — вызван сегодня на суд большевизм, мы даем ему возможность защищать свои кровавые доктрины публично. Еще больше — мы даем каждому в этом зале право сказать свое слово за или против преступника. Статую Фемиды — символ общечеловеческого правосудия, — которую закопал было большевизм, мы вновь откапываем и ставим на этот стол. (Авраму.) Подсудимый! Ваше имя?

А в р а м. Аврам или Яков — не все ли равно? Вам же не имя расстреливать?

П р е д с е д а т е л ь. Ваша профессия до ЧК?

А в р а м. Ползал по той же земле, по которой вы ездили.

П р е д с е д а т е л ь. А в ЧК?

А в р а м. Да какую вы назначите.

П р е д с е д а т е л ь. Сколько вам лет?

А в р а м. От рождения — тридцать, до смерти — вы лучше знаете, хоть и я не хуже вас знаю.

П р е д с е д а т е л ь. Вы большевик?

А в р а м. Половина.

П р е д с е д а т е л ь. То есть?

Аврам показывает на себя.

Ноги не имеют значения. Вы большевик. Теперь скажите, почему вы не отступили вместе с большевиками, а остались здесь?

А в р а м. Если ноги не имеют значения, то и этот вопрос не имеет значения.

П р е д с е д а т е л ь. Вы хотите свалить вину на ноги?

А в р а м. Зачем, если виноваты ваши головы!

П р е д с е д а т е л ь (с благородным негодованием разводит руками). Мы?

А в р а м. Если бы вы не заварили войны, где отшибло мне ноги, я б отступил с большевиками.

Ш у м. Какая наглость! Цинизм!

П р е д с е д а т е л ь. А вот нам известно, что вы остались здесь для тайных разведок, как шпион. Что вы на это скажете?

А в р а м. А какую же еще можно найти работу во время вашего господства? Не стану же я вещать или вешаться!

П р е д с е д а т е л ь. Но вы не прочь повесить нас… (Вызывает.) Свидетель генерал Пероцкий!

П е р о ц к и й  встает.

Ваше превосходительство! Вы имеете слово.

П е р о ц к и й. Вот в это окно я увидел, как пришел тот одноглазый И еще двое, один в мохнатой шапке. Этот безногий торчал под ногами и показал, где я живу и, вероятно, где спрятался Жоржик. Потом я стоял у чужого окна и видел, как одноглазый вел Жоржика. Мой мальчик, господа, плакал. Ловил его руку, чтобы поцеловать, но он оттолкнул Жоржика. Я не мог дольше быть инкогнито. Я скомандовал: на месте! Мерзавец, стой! Он нацелился в меня. Но прибежали другие, не дали и повели меня в их штаб.

П р е д с е д а т е л ь. Что вы видели в их штабе?

П е р о ц к и й. Кошмар! Ночью ко мне в камеру посадили монаха, и он всю ночь молился. По-украински, вы понимаете, господа! Он не давал мне спать. Между прочим, этот монах мне сказал, что безногий — инквизитор, забивает гвозди в погоны, за это берет большие деньги и что он себя на всю жизнь обеспечил.

П р е д с е д а т е л ь. Вы забивали гвозди в погоны?

А в р а м. Зачем в погоны, когда лучше в такие лбы забивать!

П е р о ц к и й. Он себя обеспечил!

А в р а м. Так точно. Я обеспечил себя так, что скоро уже не буду