Слуга между тем спешно принял у Лалы Снега и почтительной скороговоркой предложил госпоже подниматься, вещи он принесет.

Глава восемнадцатая

Мощенная светлым камнем дорожка отчетливо виднелась в темноте, и Лала, взяв только закрытую тканью клетку с Джохом, пошла в гору. Там, в паре сотен шагов, тянулась к сумрачному небу высокая белая башня, скудно моргающая единственным освещенным оконцем.

Маяк вблизи оказался вовсе не таким изящным. Сложенная из разновеликих камней, его башня не имела ничего общего с гладкими куполами ашайнов. Между камнями обильно пробивался черный мох, отчего казалось, что стену разъедает болезнь. Чем ближе подходила Лала, тем громаднее и грубее становился Маяк. По бокам дорожки росли кусты кровостоя, и все пропиталось его густым ароматом. Налетевший ветер принес запах моря и надул капюшон так, что Лале пришлось отвернуться, склонив голову. Так она и шла, искоса поглядывая на башню и прикрывая собой клетку с соколом, а полы ее плаща будто превратились в крылья. Неожиданно раздался высокий пронзительный скрип, похожий на крик чайки, и ветер стих, словно испугался. Тонкая кривая полоска света прорезала основание башни, и через мгновение в открывшейся двери стояла широкая тень.

– Доброй ночи, сестра Лала, – гостеприимно прогудел Мастер Шнэдд.

Он отступил внутрь, пропуская ее, и оказалось, что его макушка еле достает до подбородка Лалы. Зато в плечах и в талии Мастер Шнэдд был явно шире любого из знакомых ей мужчин. Но даже он, крепкий и сильный на вид, с натугой закрыл неимоверно толстую дверь, которая снова заскрипела на весь свет.

Внутреннее убранство Маяка так поразило Лалу, что она замерла с открытым ртом. Сразу от порога начиналась крутая винтовая лестница из того же белого камня, а под ней виднелась небольшая полукруглая дверца, сделанная будто для ребенка или для малорослых черноголовых. Все это освещалось множеством светильников, вмурованных в стены. Только это были не светильники, а крупные шуларты, мягко переливающиеся всеми оттенками красного и оранжевого. Магический свет будто сгущал воздух, и Лале показалось, что она находится внутри пустынного миража.

– Почему они светятся? Это магия? – выдохнула она.

– Отнюдь. Шуларты обладают интересными свойствами, которые проявляются, только если камней много. Очень много. Нигде в Шулае нет такого скопления шулартов, как здесь. Поэтому мне не требуется другое освещение, – горделиво пояснил Мастер Шнэдд.

– Я не знала, что они так могут.

– А с чего бы ты об этом знала? Твои учителя говорили тебе лишь то, что ты должна была слышать. Следуй за мной.

Шнэдд начал неторопливо подниматься по крутым ступеням, таким гладким, что в них отражались шуларты. От всего этого сияния у Лалы закружилась голова, и ей понадобилось постоять немного, ухватившись за стену.

Лестница казалась бесконечной, от поворотов и множества переливающихся камней в глазах плясали огоньки, и накатывала тошнота. Лала шла все медленнее, клетка с Джохом становилась все тяжелее, а Мастер Шнэдд знай себе шагал, не снижая темпа, как хороший вьючный дром.

Остановился он внезапно, так что Лала, слегка отупевшая от подъема сквозь мираж, наткнулась на широкую спину и охнула. Последнюю сотню шагов она сделала бездумно, потеряв связь с миром, и поэтому сейчас, встрепенувшись, стала вникать в то, что говорил Шнэдд.

– У тебя не будет нужды бегать вверх-вниз по этой лестнице каждый день, но я бы советовал делать это для себя.

– За… чем? – в два приема спросила она, хватая воздух.

– Затем, что твое тело привыкнет к такому труду и не подведет в момент нужды.

Отдышавшись, Лала наконец поняла, что стоит на круглой площадке между пролетами лестницы и перед ней открытая дверь в небольшую комнатку. Шнэдд приглашающе протянул руку.

– Вот, сестра, твое жилище на весь срок работы у меня. – Он усмехнулся.

– А там что? – Лала посмотрела на лестницу, ведущую выше.

– Там моя обитель и сердце Маяка. Но на сегодня с тебя достаточно. Познакомлю вас завтра.

– Нас? – озадаченно переспросила Лала.

– Тебя и Маяк.

– Он… живой?

– Нет, конечно. – Шнэдд снова усмехнулся. – Однако если принимать во внимание все шуларты, собранные здесь, то… отчасти его можно назвать живым.

Лала сделала шаг в комнату и остановилась на пороге.

– А как же мои вещи? За ними придется спускаться?

Шнэдд молча подошел к другой двери, встроенной в белый столб, вокруг которого вилась бесконечная лестница Маяка. Только сейчас Лала услышала тонкий скрип и шуршание. За дверцей она увидела два подвижных каната и не успела задуматься, для чего они здесь, как Шнэдд протянул руку и вытащил ее хурдж, привязанный к поперечной деревяшке, вплетенной в канат.

Насладившись ее удивлением, Шнэдд пояснил, что это специальное приспособление для подъема грузов наверх. Слуга внизу привязывает вещь и тянет один из канатов так, чтобы вещь поднималась со вторым канатом.

– Не думала же ты, что мы, подобно дромам, таскаем поклажу на своем горбу?

Лала не знала, что ответить и что вообще думать. Слишком необычно было все вокруг. Тик притаился, словно тоже чувствовал особенность нового жилья, и даже растревоженный сокол сидел тихо. Мастер Шнэдд поставил хурдж на порог комнаты и пошел к лестнице, бросив на прощание:

– Спи хорошо. Все нужное есть в комнате. Если проснешься раньше меня, что вряд ли, не вздумай ничего трогать.

Смотритель давно ушел, а Лала все стояла посреди комнаты, не зная, с чего начать новый виток жизни.

Действительно, все нужное тут было. В скудном свете пяти крупных шулартов, вмурованных в низкий потолок, она рассмотрела убранство и осталась не то чтобы довольна, но удовлетворена. Узкая кровать у стены выглядела удобной, кресло с высокой резной спинкой было похоже на вычурные сидения в Совете, дорогой на вид шкаф, занимавший почти треть комнаты, мог вместить не только ее вещи, но и клетку Джоха и даже парочку тайных посетителей, а толстый шерстяной ковер грубого плетения надежно защищал босые ноги от холода каменного пола. Круглый стол на высоких резных ножках стоял у окна, больше похожего на бойницу. На столе красовался большой графин, полный югового вина – судя по цвету, самого высокого качества, а на подносе горой лежала выпечка вперемешку с сыром и ягодами хуш. Лала поставила наконец клетку на пол и подошла к окну. Тьма надежно укутала мир, так что Лала не представляла, куда именно выходит окно. Она вздохнула. Комнату обставили богато, купель и кувшин для умывания вообще из серебра. Но того света и уюта, который окружал ее в соколятне, не было и в помине.

Сделав большой глоток прямо из графина, Лала накормила Джоха и Тика припасами из хурджа и как была одетая прилегла на кровать поверх одеяла, просто собраться с мыслями. И тут шуларты погасли.

В полной темноте Лала села и тревожно прислушалась. Было похоже, что тьма не вокруг, а внутри нее, потому что анук светился всегда, даже сквозь наброшенную ткань, но сейчас она его не видела.

– Тик? – прошептала она.

Ни звука в комнате. И это