связи с замедлением промышленного развития. В период между 1990 и 1994 годами «Североникель» уменьшил ежегодный выпуск диоксида серы с 233 000 тонн до 98 000 тонн, выбросы никелевых отходов с 2172 тонн до 1360 тонн и выбросы медных отходов с 1813 тонн до 726 тонн. «Печенганикель» осталась более серьезным источником загрязнения диоксидом серы, но ее выбросы содержали меньшие концентрации тяжелых металлов. В течение этого периода количество отходов, выпущенных этим предприятием, снизилось с 258 000 тонн в 1990‐м до 198 000 тонн в 1994-м. Несмотря на то что в середине 1990‐х годов выбросы в атмосферу в течение нескольких лет увеличивались, кольские металлургические комбинаты оставались источниками сильного, но не вопиющего уровня загрязнения778. Этому способствовали деиндустриализация и не очень правильные решения, принимавшиеся в то время.

Зарубежные акторы также стали играть более активную роль в экологическом управлении регионом. Норвегия, в частности, предложила программу, похожую на более раннюю инициативу Финляндии, для субсидирования технологической модернизации оборудования «Печенганикеля», наиболее опасного для окружающей среды. Благодаря усилиям экологически настроенной премьер-министра Гру Харлем Брундтланд, Норвегия инвестировала миллионы долларов в установку оборудования, которое снизило бы выбросы диоксида серы на 90%. Исследователь Ларс Рове показывает, как разные идеи и интересы сопутствовали этому решению. Российская сторона была более заинтересована в экономических выгодах и рисках этого проекта и видела в этой помощи выгоду в виде сокращения загрязнения. Норвегия была заинтересована в улучшении экологической обстановки, но при этом не сильно доверяла намерениям и способностям российской политики и экономики. Эти разные перспективы столкнулись в вопросе о том, какую – иностранную или российскую – технологию производства следовало внедрить в «Печенганикеле». Хотя, казалось, обе стороны оставались заинтересованными в этом проекте, в конце 1990‐х годов он так и не был реализован – до тех пор, пока компания «Норильский никель» не была приватизирована779.

После потрясений 1990‐х годов кольские металлургические предприятия попали в руки бизнесменов. Состоятельный банкир Владимир Потанин убедил новое российское правительство ввести в 1995 году печально известный механизм приватизации, позволявший в сжатые сроки распределить государственную собственность. Собственный банк Потанина «Интеррос» организовал аукцион для «Норильского никеля» и в условиях явного конфликта интересов вокруг предприятия приобрел контрольный пакет акций компании по ставке, представляющей лишь малую часть ее фактической стоимости. После такой коррупционной приватизации «Норильский никель» основал в 1998 году дочернее предприятие Кольская горно-металлургическая компания (ГМК) для управления «Североникелем» и «Печенганикелем». В это время «Североникель» оставался крупнейшим производителем никеля в России, а «Печенганикель» продолжал разрабатывать свои истощающиеся месторождения. «Норильский никель» также глобализировал свои активы, внимательно следя за тенденциями на сырьевых рынках, и сохранил статус крупнейшего в мире производителя никеля. В 2000‐е годы под частичным управлением миллионера (и кандидата в президенты России в 2012 году, а также совладельца баскетбольного клуба «Бруклин Нетс») Михаила Прохорова предприятие стало очень прибыльной транснациональной компанией780.

Ил. 9. Металлургический завод «Североникель». Фотография автора.

Оправившись после экономического кризиса 1990‐х годов, компания вернулась к старой идее о возможности модернизировать оборудование «Печенганикеля» с помощью норвежских денег. Руководители «Норникеля» ранее поддерживали идею о закрытии завода, что, очевидно, привело бы к сокращению загрязнения. Но в 2001 году они заключили договор с норвежской стороной при облегченном налогообложении со стороны мурманских властей с целью проведения технологических улучшений, которые позволили бы развиваться производству, но при этом снижать уровень загрязнения. Вскоре, впрочем, этот проект снова натолкнулся на препятствия. Граждане Норвегии опасались платить за сокращение отходов прибыльной компании, в то время как «Норильский никель» пытался переосмыслить источники своего дохода. В 2007‐м компания предложила не модернизировать «Печенганикель», а перенести все производство кольской руды в «Североникель». И хотя этот шаг привел бы к тому, что источник загрязнения отодвинулся бы от границы, норвежская сторона отказалась пересматривать планы. В итоге новая технология не была установлена в «Печенганикеле». Пытаясь сохранить свою репутацию и в то же время избежать бюрократических процедур, «Норильский никель» неофициально вернул около восьми миллионов долларов норвежскому Министерству окружающей среды781.

Все это не означало, что негативное экологическое влияние металлургических предприятий снова увеличилось. Напротив, загрязнение продолжало сокращаться. «Североникель» в конце 2000‐х годов выбрасывал в воздух менее чем 40 тысяч тонн диоксида серы, в то время как выбросы «Печенганикеля» в это время достигали около 100 тысяч в год. Выбросы никелевого и медного производства оставались на стабильном уровне в «Печенганикеле» (а выбросы некоторых тяжелых металлов даже увеличились), но при этом снизились на комбинате «Североникель». Важным стало то, что в самой руде уменьшилось содержание серы, поскольку кольские металлургические комбинаты сократили отгрузки из Норильска782. По сравнению с другими никелевыми заводами на кольских предприятиях объем выбросов диоксида серы на тонну выплавляемого металла находился в это время между показателями предприятий Садбери и Томпсона в Канаде783. Эти изменения не означали, что «Печенганикель» и «Североникель» перестали наносить ущерб окружающей среде, но их влияние стало примерно таким же, как и в других странах.

Сегодня «Норильский никель» фактически оказывает влияние на огромные участки природных ландшафтов на Кольском полуострове, в северной Норвегии и Финляндии. Он контролирует количество и места распространения загрязнения. Российское правительство, общество и международные группы занимают пассивную позицию, уступая корпоративным интересам. Хотя власти Российской Федерации приняли несколько довольно прогрессивных законов об охране природы в 1990‐е годы, их реализация откладывалась. «Норильский никель», как и другие российские компании, теперь активно и успешно выступал против новых механизмов регулирования загрязнения784. Теперь прибыль, а не государственные плановые показатели были главным арбитром в вопросе о том, какие природоохранные меры должны были быть приняты.

В 2005 году компания официально сформулировала свое отношение к природе. «Внедрение природосберегающих технологий является одним из важнейших направлений Экологической стратегии ОАО „Кольская ГМК“ на пути создания чистого производства, живущего в гармонии с окружающей природной средой»785. Такое представление о мнимой гармонии с природой, когда промышленный рост был приоритетом, мог бы выразить советский геолог Леонид Потемкин несколько десятилетий назад. Хотя переход к капитализму переместил предприятия от государства к частным владельцам, загрязнение оставалось делом тех, кто считал экономическую эксплуатацию природы главной целью. Это было справедливо не только для никелевой промышленности, но и для предприятий всего энергетического сектора.

Глава 6

ПРЕОБРАЗОВЫВАЯ, НО НЕ ПОДЧИНЯЯ

«Атомная станция – это плохо?» – спрашивал школьный учитель атомного города Полярные Зори в 1990 году. «Нет!» – кричали заранее подготовленные дети, вызывая тем самым ужас у иностранной телевизионной