– Снова кошмары?

Дан, как всегда, стоял на страже.

Зоя ничего не ответила. Накинула халат и направилась в кухню.

Может, ей переквалифицироваться в кухарки? А что? Готовить она любит. Особенно по ночам. В идеале – устроиться работать в ночной ресторанчик и жить тихой, неприметной жизнью. Никого не трогать, но чтобы и ее никто не трогал.

Кого она обманывает? Не получится у нее тихой жизни. Вот никак не получится!

На кухне никого не было.

Что ж… Приступим.

* * *

К завтраку она не спустилась.

Юлиан подождал десять минут, швырнул на стол салфетку и направился в кухню.

– Утром вы обнаружили здесь что-то странное? – требовательно спросил он у повара.

– Яблочный пирог.

– Надеюсь, вы его не выкинули? – В голосе многоуважаемого мрасса проскользнули угрожающие нотки.

Повар нахмурился. Что происходит?..

– Нет, но…

– Принесите мне его в столовую.

Приказал, развернулся и вышел.

По пути ему попался пилот.

– Готовь гланж. Мы покидаем Варгас.

* * *

– Зоя, подъем.

– Дан, отвали!

– Не груби старшим.

– Затейник, это кто из нас старший? Ты хотя бы представляешь, сколько мне лет? Я древнее мумий.

– Все равно вставай.

– Не хочу. Понимаешь, не хочу! – Зоя, хоть и знала, что ведет себя, как испорченный ребенок, натянула подушку на голову. Спряталась.

– Нечего ложиться в четыре утра!

– Дан, отстань. По-хорошему прошу.

– А по-плохому это как?

– Это отборный русский мат. Слышал такой?

– Доводилось. Но от образованной девушки – нет. Тебе нельзя ругаться.

Зоя застонала и отбросила подушку.

– Что ты ко мне привязался с утра?! Дай поспать, а?

– Не дам.

– Это еще почему?

– Господин мрасс распорядился подготовить гланж. Вы улетаете.

– Куда?

– На Землю.

– Замечательно, – скривилась Зоя. – Отдых в райском местечке закончился. Что ж…

Она едва не добавила: как и наши отношения. А были ли между ними отношения? Зоя сомневалась.

Теперь она во всем сомневалась.

Чувствовала себя разбитой, словно по ней бульдозер проехался. Или, вернее, жизнь проехалась. И раскатала хорошенько. Но ничего, сейчас она немного попривыкнет к новым поворотам и будет думать дальше.

Страдать и убиваться по несчастной любви Зоя не собиралась.

Любви?

Сердце екнуло.

Неужели с ней на самом деле случилась любовь? Не рановато ли?

– Затейник, твой мрасс рассердился, что я не спустилась к завтраку?

– Почему ты стала называть его моим мрассом?

– Отвечать вопросом на вопрос – невежливо, – проворчала Зоя и махнула рукой. – Можешь не отвечать. Мне все равно.

– Наверное, тебе также будет все равно, если я скажу, что господину мрассу понравился яблочный пирог…

Сердце екнуло.

– Да, мне все равно, – соврала Зоя.

Встречаться с Юлианом она опасалась. Почему? А фиг знает! Находила тысячу причин, чтобы не выходить к нему. Задерживалась перед зеркалом, проверяла, все ли собрала в дорожную сумку, снова возвращалась в ванную. Нервничала и злилась.

– Идиотка, – пробормотала, задержавшись у двери.

– Самокритика с утра приветствуется.

Зоя показала средний палец потолку и вышла.

Она ожидала, что встретит Юлиана в холле. Он же обычно там ее ждал. Но не сегодня. Холл пустовал. Ладно, пойдем искать дальше…

Только… почему захлестнуло чувство легкой обиды?

Варшавского она обнаружила беседующим с Владимиром – пилотом, который их встречал в день приезда. Завидев ее, пилот улыбнулся. На лице Юлиана не дрогнул ни один мускул.

Более того, Зоя слегка растерялась, почувствовав, как в сознание проникает негодование. Нет, она сердилась, и сердилась сильно, но это было другое негодование. Обоснованное. Холодное. Решительное. Не ее.

То есть мрасс злится так же, как она?!

Но помилуйте, на что?! На то, что она высказала свои претензии? Это ей надо обижаться, а не ему!

Зоя сжала посильнее ручку дорожной сумки и направилась к мужчинам.

Глаза Юлиана недовольно прищурились, и он, сделав шаг навстречу, прошипел сквозь сжатые зубы:

– Не смей больше таскать тяжести.

Зоя растерянно моргнула. Это сейчас он к чему сказал?

– Сумка – не тяжесть.

– Мне решать.

– Ах да! Конечно! Многоуважаемый мрасс всегда решает за всех! А тем более за ширас! – Зоя не понимала, зачем подливает масла в огонь. Слова сорвались самопроизвольно.

Еще вчера она бы прильнула к нему и прижалась как можно крепче, сильнее, плотнее. Так, чтобы почувствовать каждый мускул его тела и дать возможность ощутить себя.

Сегодня все иначе.

Ни улыбок.

Ни теплоты во взглядах.

– Ты права, – ответ не замедлил последовать. – Решаю все я.

– Как скажешь, милый. – Зоя наигранно, беззаботно пожала плечами. – Доброе утро, Владимир. Как у вас дела? Как здоровье? Семья? Не правда ли, чудесный денек?

Пилот ничего не успел ответить.

Рука мрасса клещами вцепилась в предплечье и дернула на себя.

– Не кокетничай.

Она кокетничает?!

Да она проявляет элементарную вежливость! И все!

Но… теперь в Зою ворвалась ярость. Не ее. Ярость тихая, хорошо контролируемая и сдерживаемая.

Зоя поморщилась и попыталась вырвать руку.

– Отпусти, синяки будут.

– Не будут. Не беспокойся.

Видимо, на этом разговоры закончились, потому что дорожная сумка перекочевала в руку Владимира, а ее не слишком деликатно повели к гланжу.

Зоя не сопротивлялась. Пусть делает что хочет! Пусть злобствует! Пусть измывается!

Она стерпит. Она все снесет.

В гланже Варшавский устроился в соседнем с ней кресле и сразу же погрузился в чтение бумаг. Зое ничего не оставалось, как уставиться в окно и постараться ни о чем не думать.

Не так она рассчитывала улететь с Варгаса.

Не с отчаянно сдерживаемыми слезами.