– Не надо смотреть на меня с таким ужасом, я просто пошутил. Хотя, если бы я знал, как приятно оказаться в брачной ловушке, я бы не сопротивлялся так долго.

Его легкомыслие, кажется, не слишком помогло. Улыбка Кейт была вымученной, а цвет лица превратился из смертельно-белого в болезненно-серый.

Он вдруг протрезвел, сообразив почему. Черт, он ведет себя как бесчувственный осел. Случившееся только что, без сомнения, оскорбило ее. Конечно, Кейт не в настроении шутить, когда Джон минутой ранее застукал их in flagrante delicto[7].

Она была невинной девушкой – по крайней мере, несколько часов назад. Она, вероятно, в ужасе. И Грегор должен быть тоже, и был бы, если бы не чувствовал себя таким счастливым. Да, он был счастлив. Он и не мечтал встретить женщину, которая полюбит его, а не всю эту поверхностную ерунду, дальше которой не видят другие.

Он наклонился, погладил ее щеку и нежным поцелуем прогнал беспокойство с ее губ. Теперь Кейт лежала на спине, прижавшись к его боку.

Грегор поднял голову. Ее глаза открылись и встретили его взгляд.

– Ты не дала мне ответ, – заметил он. – Хотя, полагаю, я так и не задал тебе вопрос. Могу встать на колено, если хочешь, но это как-то глупо, учитывая мой внешний вид. – «И возбуждение».

Ее щеки окрасились нежно-розовым румянцем, и она сознательно или неосознанно – ему было все равно – потерлась об него.

– Все и так прекрасно.

Да, хорошо. На волосок от того, чтобы опуститься на нее, раздвинуть ее бедра своими и утонуть в ней в третий раз. Это было бы запоминающееся предложение.

Жажда Грегора не убавлялась, а становилась только ненасытнее и неистовее. Что Кейт с ним сделала? Не только превратила в соблазнителя девственниц, но и в беспощадное животное!

Горло вдруг подозрительно сжалось, когда Грегор взял ее за подбородок и погладил бархатистую кожу со слабыми следами раздражения от его небритой челюсти.

– Кейт, ты окажешь мне честь, став моей женой?

…Кейт сморгнула слезы. Этого не может быть. Грегор Макгрегор, мужчина, которого она любит вот уже пять долгих лет, склонился над ней в постели, каштановые волосы беспорядочно свалились на лицо, покорившее тысячи сердец, смотрит ей в глаза с нежностью, которой она даже представить себе не могла, и просит выйти за него замуж.

«Кто-нибудь, разбудите меня, – думала она. – Потому что это определенно сон».

Но это не сон. Это действительно происходит. Все, о чем Кейт когда-либо мечтала, находится на расстоянии вытянутой руки. Нужно только ответить «да».

Но она не может, пока не будет уверена в его мотивах.

От его шутки у нее кровь застыла в жилах, напомнив о разговоре с Шинейд и своих бездумных хвастливых заявлениях. Кейт казалось, что Грегор женится на ней потому, что любит, а не потому, что она собирается принудить его к чему-то. Но она в ярких красках вспомнила, как самоуверенно, дерзко она до него дотронулась. Она хотела помешать ему уйти, да, но не пыталась его заманить. И она не могла знать, что Джон вломится в ее комнату в такую рань.

Его брови озабоченно нахмурились.

– Я вообще-то надеялся, что мой вопрос не требует таких раздумий.

Кейт глубоко вздохнула. Она должна знать.

– Почему ты хочешь жениться на мне, Грегор?

Он нахмурился сильнее.

– Я думал, после прошлой ночи это очевидно.

Но это не так, вот в чем все дело! Грегор женится просто потому, что лишил ее невинности или он действительно что-то к ней чувствует? Слово, которого Кейт больше всего сейчас боялась, было «честь».

– Я не леди, Грегор. Тебе известны обстоятельства моего рождения. Не нужно жениться на мне, если не хочешь. – Она болезненно глубоко вздохнула. – Мой отец не объявится с мечом у твоих ворот, требуя справедливости.

Его лицо помрачнело.

– А должен бы. Его следует утопить и четвертовать за то, что тебя бросил. Что за человек…

– Пожалуйста, Грегор, я не хочу говорить о нем. Никогда.

Кейт отвернулась, не в состоянии встретить его взгляд. Возмущение Грегора поднимало вопрос, который Кейт не хотела себе задавать. Это не имеет значения, говорила она себе. Но что, если имеет? Этот секрет был не из тех, которые можно засунуть под кровать и забыть о них, как о старом платье.

Грегор взял ее за подбородок и заставил смотреть в глаза. Он выглядел не просто мрачным, он злился.

– Думаешь, обстоятельства твоего рождения имеют для меня какое-то значение?

– Может, должны. Это будет иметь значение для твоей семьи. Что скажет твой дядя? Он, без сомнения, возлагает на тебя надежды. Твой долг жениться…

– Ты знаешь, что мне на это совершенно плевать. Я выполню свой долг перед дядей иным способом и не позволю торговать собой. Моего положения в королевской армии вполне достаточно. Что на самом деле происходит, Кейт? Я думал, ты хочешь выйти за меня. Думал, ты меня любишь.

– Люблю… люблю. – В этом-то все и дело. – Но я не хочу принуждать тебя жениться.

– Посмотри на меня, милая, – Кейт выполнила его просьбу. – Слушай меня внимательно. Прошлой ночью я знал, что именно делаю и что это означает. Я обязан жениться на тебе, да, но хотел сделать это до того, как занялся с тобой любовью.

Сердце Кейт остановилось.

– Правда?

– Да. Ты мне небезразлична, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы стать тем, кого ты заслуживаешь. – Он снова погладил ее подбородок пальцем и двинулся вверх к губе. – Теперь ты дашь мне ответ?

Кейт улыбнулась, на глазах выступили слезы счастья.

– Да. Да, я выйду за тебя замуж.

Грегор проворчал что-то вроде «давно бы так», навалился на нее и накрыл ее рот своим.

Он потратил следующий час, доказывая Кейт без слов, как сильно он хочет на ней жениться. Он запротестовал было в ключевой момент, что не хочет сделать ей больно, но Кейт решила взять дело в свои руки. И если судить по его реакции, у нее начало совсем неплохо получаться.

…Кейт никогда в жизни не была так счастлива. Новость об их помолвке была объявлена за дневной трапезой и встречена громким гулом одобрения. Поток последовавших тостов и поздравлений превратился в спонтанное празднование с обильным количеством вина, эля, танцев и позднее – нескольких вульгарных песен, от которых краснели уши.

Не забывая о том, что еще канун Рождества и все еще соблюдали пост, Кейт была уверена, что церковь не одобрит веселья, но отец Роланд, кажется, неплохо проводил время.