— Извини, Иришка, но так будет лучше.

Она не ответила. Взяла со стола сигареты и демонстративно ушла в кухню… Ирина не знала всей правды о ремесле Джинна, но о многом догадывалась. Тем более после того случая в Туле два года назад, когда он в одиночку справился со стаей шакалов… И все равно женское самолюбие было задето: кассета эта ему нужна! Кассета, конечно, важнее. Она привезла хорошее португальское вино… свечи… а он ухватился за свою долбаную кассету и даже поужинать не дал — выставил за дверь, как ефрейтора.

Ирина села в кухне и закурила. За окном горел закат, на стенах «замка» через дорогу копошились строители-молдаване… Джинн в комнате вставил кассету в пасть видеоплеера «супра».

* * *

Прежде чем Олег вошел в кухню, Ирина успела выкурить две сигареты. Закат и осенний вальсочек листьев за окном… и даже скрип лебедки, поднимающей бадью с раствором на стены «замка» — все это настраивало на лирический лад.

Когда вошел Джинн, она, не оборачиваясь, спросила:

— Интересное кино посмотрел?

Он ничего не ответил, опустился на табуретку. Она обернулась, увидела его лицо — стало тревожно.

— Что случилось?

— Ничего, — сказал он.

— Но я же вижу, Олег… На тебе лица нет.

— Да ну? — он слегка улыбнулся… Натянуто, криво… И сказал:

— Пойдем ужинать, Иришка.

За ужином Джинн молчал, к португальскому вину не проявил никакого интереса, зато выпил граммов триста водки. Ирина поняла, что все дело в кассете. И решила, что когда Джинн уснет, она потихонечку посмотрит, что же там такое… Однако, когда Джинн действительно уснул, она кассеты — сколько не искала — не нашла. В печку он ее отправил, что ли?

Джинн кассету в печку не отправил. Он просто ее спрятал. Он лежал с открытыми глазами и слушал, как Ирина шебуршит в комнате в тщетных поисках кассеты… Потом она вернулась — стройная как девочка, в длинной ночной сорочке до пят. Легла рядом, поцеловала его в плечо и скоро уснула.

Джинн осторожно встал, вышел… Он еще раз просмотрел проклятую кассету. На сей раз — совсем без звука. Но звук был и не нужен. Зачем звук? Все и так предельно обнажено и понятно. Он выпил водки, закурил и сел у окна. Бледная висела в небе половинка луны, источала свет хворый… Не звенели цикады. Нет их в Подмосковье…

Майор Фролов, беглый убийца, которого искали одновременно три спецслужбы, просидел в кресле у окна весь остаток ночи. И «лег спать» за двадцать минут до того, как зазвенел в семь утра будильник.

* * *

Сотрудники ГРУ вели активную разработку Ирины Кольцман. Со слов соседей, Кольцман уже несколько дней дома не появлялась. Ни ее, ни автомобиля никто не видел… Возможно, говорили соседи, на даче живет… А где дача?… А кто его знает? Вроде, где-то неподалеку… В условиях Подмосковья «неподалеку» означало тысячи квадратных километров и сотни поселков и садоводств.

У дома Ирины Кольцман надежно обосновался «рафик» с оперативниками ГРУ. Параллельно отрабатывались другие варианты, но результатов пока не было. Все отлично понимали, что если Фролов решил окончательно «лечь на дно» — найти его будет невозможно.

* * *

Илья Дмитриевич Зимин сначала не придал особого значения «случайной» встрече с Большаковым. Ну встретились и встретились… Москва — город тесный. Но потом Зимин «въехал», что Павел направленно сводил разговор к югославской командировке Зимина и, конкретно, интересовался его коллегами по командировке. Большаков делал это умно, ненавязчиво и не обладай Илья Дмитриевич огромным следственным опытом, он бы этого и не понял.

Зимин призадумался: а что это может значить? Ответа на этот вопрос он так и не нашел и решил на всякий случай позвонить Мукусееву — поинтересоваться: не «нарисовался» ли Большаков на горизонте Мукусеева?

Если бы Илья Дмитриевич сделал это сразу, все дальнейшие события могли бы развиваться по другому сценарию. Но в тот самый момент, когда Зимин собрался позвонить Мукусееву, его отвлек телефонный звонок, который заставил забыть и о встрече с Большаковым и о Мукусееве…

* * *

Москву чистили от «лиц кавказской национальности». У смуглых, горбоносых, усатых, брюнетистых аусвайс проверяли на каждом шагу. Худо приходилось тому, у кого не было московской прописки — меньше, чем полтахой баксов, от ментов не отделаешься. А то и вообще все отбирали вместе с бумажником и, перетянувши напоследок «демократизатором» по спине, напутствовали: ты, черножопый, больше нам не попадайся… Замочим на хер! Понаехавши тут всякие… Наша, бля, служба и опасна и трудна!

На этом фоне поездка Джинна в Москву была сопряжена с известным риском. Но он все равно поехал. Не мог не поехать. Ему позарез нужна была встреча с Мукусеевым. После просмотра кассеты Джинн понял, что только Мукусеев может ему помочь выбраться из той ямы, в которую он попал… Если, конечно, захочет помогать беглому убийце.

Утром тринадцатого октября Джинн аккуратно снял бегунок из трамблера Ирининой «пятерки». Потом долго ее «заводил» и, разумеется, не завел… Ирина уехала на службу на электричке. Джинн поставил бегунок на место, с помощью строителей-молдаван завел тачку с толчка, так как подсадил аккумулятор, и рванул в столицу. Дважды его останавливали гаишники, но он козырял «корками» ГРУ и все вопросы отпадали. Джинн подумал, что если бы при столкновении с омоновцами он показал удостоверение, то одной головной болью сейчас было бы меньше. Но переделать «взад» ничего нельзя — что выросло, то выросло, и вооруженное нападение на патруль висит на шее пудовой гирей. Уголовщина, дорогой товарищ, в чистом виде. Как не оправдывайся, а кругом виноват… Пожалуйте на нары.

У метро он купил жетон и позвонил Мукусееву. Но дома у Мукусеева никто трубку не снимал. Весь день Джинн отсиживался в видеосалонах, расплодившихся как грибы после дождя. Его уже тошнило от «Эммануэлей», «Рембо» и «Каннибалов», а дозвониться до Мукусеева все не получалось… Зато в «салонах» никто не приставал с проверкой документов. Рембо сбивал советские вертолеты, озабоченная Эммануэль мастурбировала, людоеды жарили белых. Джинн менял «салоны» и каждый час звонил Мукусееву… Телефон отзывался длинными гудками. И снова Рэмбо размахивал большим ножиком, Эммануэль достигала оргазма, каннибалы играли в расчлененку.

* * *

Список Ирин, проживающих в городе Реутов и подходящих по возрасту в любовницы Джинна, занял три страницы. Всех их нужно было отрабатывать… Чудовищный труд. Без какой-либо гарантии успеха.

Сотрудники СВР повторно опросили бывшую жену Фролова, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Джиннова супружница разговаривать не хотела — выпендривалась. Но из нее все-таки вытянули, что у Ирины, кажется, есть автомобиль красного цвета, а муж — еврей эмигрировал в Израиль. Один из офицеров СВР направился в ГАИ, а другой связался с коллегой из ФСК, курирующим Реутов, и тот довольно быстро выдал три фамилии евреев из Реутова, эмигрировавших из страны. Один из них убыл в Штаты, двое — в Израиль. Среди «израильтян» был Михаил Семенович Кольцман. Его жена Ирина с мужем не поехала, проживает в Реутове. Проверка в ГАИ подтвердила, что на Ирину Кольцман зарегистрирован автомобиль «жигули» пятой модели. Спустя три часа возле дома Ирины остановилась серая «волга» с оперативниками СВР.