– Слушай, Ремизова, а правду говорят, что твоя подруга Елена Троянова, выйдя однажды из ресторана и увидев у обочины нищую с ребенком, сняла с себя норковую шубку и набросила ей на плечи?

– Не знаю.

Майор усмехнулся:

– Думаю, правда. Зачем жалеть шубу, если тебе любовник завтра точно такую же подарит? Или даже еще лучше! Совсем зажрались, суки. Ладно, иди.

Женя вышла из кабинета. В коридоре она прислонилась спиной к стене и перевела дух.

– Господи, что же я натворила? – с болью в голосе проговорила она. – Неужели я сделала это? Неужели я… Нет! Я не ведьма, не ведьма!

– Девушка, с вами все в порядке? – поинтересовался незнакомый мужской голос.

Женя открыла глаза и увидела перед собой молодого лейтенанта со стопкой книг под мышкой. Он смотрел на Женю внимательным, встревоженным взглядом.

– Да, – выдохнула она. – Со мной все хорошо. Только… я забыла, в какой стороне выход.

Лейтенант улыбнулся.

– Выход там, – махнул он рукой. – Дойдете до конца коридора, завернете и сразу увидите. Хотите, я вас провожу?

Женя отрицательно качнула головой:

– Не надо. Я найду. Спасибо.

Она отлипла от стены и медленно побрела в указанном направлении. В голове у нее царила полная неразбериха. Она смутно помнила, что говорила, «ворожа» над фотографиями, которые подсунул ей Черевко. Помнила только, что это было что-то очень плохое. Что-то, за что ей, вероятно, никогда не будет прощения.

А в это время в кабинете майор Черевко четким и бодрым голосом рапортовал своему начальнику:

– Да, товарищ генерал… Да, выпустил, как вы и распорядились… Нет-нет, с ней все в порядке, ни один волос не упал с головы… Товарищ генерал, разрешите задать вопрос?.. Почему мы ее отпустили?.. Нет… Никак нет… Слушаюсь не задавать лишних вопросов… Так точно.

Черевко положил трубку, хмуро посмотрел на телефон и побарабанил пальцами по столу.

– Видать, и правда ведьма, – задумчиво проговорил он.

Дни тянулись медленно и томительно. Работа, которую нашла для Жени Елена Прекрасная, была немного странная. Точнее сказать, странность заключалась не в новых обязанностях Жени, а в том месте, где ей приходилось эти обязанности выполнять. Место называлось Зоологическим музеем и располагалось недалеко от дома Елены – на Большой Никитской улице.

В обязанности Жени входило следующее: прийти в музей после закрытия, сделать уборку, дождаться прихода охранников и передать им ключи от залов. Вот, собственно, и все. Ничего сложного.

– Простите, что не нашла вам ничего лучше, Женя, – оправдывалась Елена, дымя сигаретой и прихлебывая белое мартини. – Похоже, у меня началась черная полоса.

– У вас есть какой-то влиятельный враг, – сказала на это Женя. – Майор Черевко говорил об этом во время допроса.

– Да-да, я догадываюсь, – рассеянно кивнула Елена, подняла бокал и задумчиво посмотрела сквозь него на абажур. Затем перевела взгляд на Женю и ободряюще ей улыбнулась: – Не берите в голову, Женечка. Я справлялась и не с такими проблемами.

Глядя на ослепительно красивое, гордое, невозмутимое лицо Елены, Женя немного успокоилась. Такую женщину трудно сломить. Она пришла в мир не проигрывать, а побеждать.

«Как бы я хотела быть хоть чем-то на нее похожей», – привычно подумала Женя и вздохнула.

И вот она на своем рабочем месте. Залы Зоологического музея похожи на сказочное тридевятое царство. Вот из-за бронированного стекла на нее таращатся огромные лохматые бизоны. А вот в самом углу зала уютно расположилось семейство львов. Гривастый отец семейства гордо поднял голову и обозревает окрестности, в то время как мать, огромная львица, вылизывает своих львят.

– Здравствуй, приятель! – весело сказала Женя мамонту и провела ладонью по его гладкому бивню.

Взяв ведро и швабру, она побрела по залу.

– Игорь мой, Игорь, где же ты? И жив ли ты? Господи, сделай так, чтобы он был жив! Пожалуйста! Я все готова отдать, лишь бы он был жив!

В зале насекомых на полу, в луче солнца, пробивающегося в окно, спала черная кошечка. Появилась кошка в музее в прошлую Женину смену. Она была похожа на черную змейку, и Женя назвала ее Серпентия, от латинского «serpens» – змея.

Полчаса Женя драила полы, а потом решила отдохнуть. Она села на стул, рядом с саблезубым тигром, и достала из кармана халата книжечку. Раскрыла ее на заложенном месте и стала читать:

«Согласно распространенным суевериям, ведьма в силу своей злой природы старалась всячески вредить людям. Она травила посевы и скот, наколдовывала женщинам выкидыши, вызывала ураган, портила воду в колодцах, убивала детей, насылала на деревни чуму и мор.

Ведьм можно было распознать по особым отметинам (инквизиторы раздевали женщин и искали на их теле некие знаки). Черные родимые пятна необычной формы, странные царапины, атавизмы – например, лишние соски на груди. Считалось, что дьявольские отметины нечувствительны к боли. Если их проткнуть иглой, они не будут кровоточить».

Женя закинула за спину руку и машинально коснулась того места на спине, где у нее было большое родимое пятно. В подростковом возрасте оно вызывало у нее массу комплексов.

«У каждой уважающей себя ведьмы, – продолжала читать Женя, – должен быть фамильяр, он же имп – волшебный дух, помогающий ей в колдовстве. Имп считался разумным (на уровне обычного человека), имел собственное имя и чаще всего принимал форму животного – черной кошки, совы, жабы или собаки…»

Женя подозрительно посмотрела на Серпентию, которая сидела перед блюдечком с молоком и как ни в чем не бывало умывала лапкой черную мордочку.

«Про ведьм говорят также и много хорошего: например, что ведьмы гостеприимны, ласковы и красивы.

Со смертью ведьмы не прекращаются ее сношения с землею.

Ненавистница при жизни, она, по мнению суеверов, остается долгое время ненавистницею рода людского и после смерти. Как и колдуны, они встают из гробов и ходят по земле. Избавиться от них можно только одним способом – вколотить в могилу и в самый труп осиновый кол. Ведьме ненавистна осина. Если поймать ведьму и бить ее наотмашь осиновой палкой, то тело ее покроется ожогами и, не выдержав мучений, ведьма может отказаться от своего ремесла…»

Женя повернула голову и задумчиво посмотрела на черенок метлы, который по непонятной причине обжигал ей пальцы: за него она бралась лишь после того, как надевала на руки хлопчатобумажные перчатки.

Посмотрела и вздохнула. Черт знает что такое!

Она отложила книгу и, встав со стула, вернулась к ведру и швабре.

Ювелир смотрел на светловолосого парня, привязанного к стулу, и размышлял.