Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он охнул, уставившись на нее, потянулся к затылку и стал оседать на пол. А Юлька, освободившись, понеслась к дверям и схватилась за ручку, собираясь сбежать, но в самый последний момент все же обернулась и, бесшумно ступая, подобралась к неподвижно лежащему Матвею. Из-под волос на ковер медленно вытекала струйка крови, но он дышал, а значит, был жив…
Она вышла из номера и тихонько прикрыла за собой дверь, не оборачиваясь и не испытывая сожаления или раскаяния. Только облегчение и радость от того, что ей все же удалось вырваться. Ее не волновало, что будет с Гончаровым, когда он очнется, и плевать, что он при этом почувствует или подумает. Он был ей посторонним и чужим человеком, таким навсегда и останется. Слава Богу, они больше никогда не встретятся!
В лифте, взглянув на себя в зеркало, девушка невольно поморщилась, вид у нее был далек от идеального. Как бы не приняли за девочку легкого поведения. Что подумает портье, ее мало волновало, но очень не хотелось столкновений с охраной. Она кое-как пригладила волосы, вытерла тушь под глазами, распрямила платье и, выходя из лифта, придала походке уверенности.
Огромный вестибюль был пуст. Портье за стойкой повернулся в ее сторону и дежурно улыбнулся. А она свернула в сторону гардероба и отправилась за своими вещами.
Потом вернулась и попросила вызвать такси. В сумочке имелась мелочь, но в особняке Старовойтовых у нее были деньги, только водителю придется немного подождать.
Такси должно было подъехать через пятнадцать минут, и Юля решила не задерживаться в холле гостиницы, опасаясь, как бы Матвей, придя в себя, не решил пуститься за ней в погоню. Это, конечно, было маловероятно, но все же подстраховаться следовало. Шарапова отошла от стойки ресепшен и направилась к выходу.
Вдруг из-за одной из мраморных колонн, украшавших вестибюль, ей навстречу шагнул Ариан.
Это было так неожиданно, что Юлька, поскользнувшись от растерянности, едва не упала, благо, парень успел удержать ее.
Старовойтов выглядел так, будто вышел в холл по делам, возможно, провожал гостей, а их встреча случайна. Он был все в том же костюме, только бабочка расстегнута. Легкая щетина покрывала его щеки и подбородок, руки в карманах брюк, губы сжаты и только глаза, золотисто-зеленые, чуть сощуренные, выдавали его. Он смотрел на нее так… Кажется, в его взгляде, проникновенном, немигающем, смешались все чувства мира — ярость, боль, любовь, досада, раскаяние, вина, тревога и надежда, сменяя друг друга, причиняли Юле боль. И как-то сразу стало понятно, никого он не провожал. И, возможно, после того как увидел их с Матвеем поднимающихся в лифте, больше не возвращался к гостям. И не было у них с Аделиной первой брачной ночи. Плевать ему, что она волнуется, переживает и не находит себе места, ожидая новоиспеченного супруга. Он ждал ее, Юлю Шарапову.
— Ариан? Ты что здесь делаешь? — спросила девушка, кусая губы.
— А ты? Где ты была? Родители искали тебя и очень волновались.
— Я… — начала она, опуская глаза.
— Только не ври мне, пожалуйста, Юля! Я видел вас с Матвеем! Видел, как вы поднимались в номер.
— И что в этом такого? Мне стало плохо, я перепила шампанского. Я не спала с ним, Ариан, если ты на это намекаешь, или тебя по каким-то причинам это интересует?
— Меня интересует, уж поверь… Ты зачем с ним пошла, Юля? Мне назло? — заговорил Старовойтов.
А девушка зажмурилась, едва сдерживаясь от желания закрыть лицо руками.
— Я уже ответила. К тому же все это теперь неважно.
— Разве? То, что ты от отчаяния бросилась в объятия первому встречному — ерунда? Или пустяк, что сделала это от безнадежности, потому что тот, кого ты любишь, женился на другой?
Не в состоянии все это слушать, Юлька собралась уже бежать к выходу, но Ариан перехватил ее и притянул к себе.
— Почему ты мне ничего не сказала? Там, в Сиренево, почему молчала? Вчера и сегодня утром все еще можно было изменить! Почему?
— Потому что я думала, ты умеешь чувствовать сердцем! — прошептала девушка, а слезы покатились по щекам. — Потому что в твоем сердце мне не было места ни в Сиренево, ни вчера у вас дома, ни даже сегодня… Что мое признание изменило бы, Ариан? Тебе стало бы легче, если бы я повисла у тебя на шее и умоляла не жениться? Промолчав, я хотя бы могла рассчитывать на твою дружбу и хорошее отношение, а признание в любви все разрушило бы… И сейчас разве я имею право говорить тебе о любви? Теперь ты муж Аделины Александровой, ты забыл Ариан? Сегодня ты женился и венчался.
— Неважно, — перебил ее парень. — Сейчас не это главное для меня! Почему ты все же согласилась приехать?
— Я хотела попрощаться, — подняв к нему глаза, призналась она. — Но не думала, что будет так больно.
Ариан обнял ее, а она не сопротивлялась. Уткнувшись лицом в его пиджак, она плакала навзрыд.
— Юля, не плачь, пожалуйста, не плачь, моя маленькая, любимая, подружка… — негромко говорил Старовойтов, гладя ее по голове, плечам, спине. Прижимая к себе, он касался губами ее виска и волос и пытался успокоить. — Не плачь, все будет хорошо, я люблю тебя и сделаю для этого все возможное и невозможное.
— Нет, нет… Так не бывает… Ты любишь Аделину, ты не можешь ее так просто взять и разлюбить. И ты не любишь меня, это миражи, тебе все это только кажется… Ариан, пожалуйста…
— Я любил Аделину, ты права, еще сегодня утром любил, и когда клялся ей в вечной любви и верности, тоже любил. Даже несколько часов назад, танцуя с ней вальс, думал, что люблю… А потом увидел вас с Матвеем и как будто очнулся. Он обнимал тебя, двери лифта плавно закрывались, а я смотрел на вас и понимал: в это мгновение теряю самое важное и дорогое, что есть в моей жизни. В тот момент я будто прозрел, очнулся, огляделся и осознал, что совершил самую большую ошибку, я потерял тебя, ту, которую нашел в Сиренево, ту, что стала мне другом, ту, с которой пережил многое, но так и не понял главного… Почему, не знаю. Хотя уже в усадьбе любил тебя. Только не хотел себе в этом признаваться, потому что молчала и ты… Я не отпущу тебя
