—Я очень рада это слышать, а мой сын будет просто счастлив. Собственно, я сразу заподозрила, что у вас случилась размолвка. Когда Перси позвонит, я передам ему твои слова, и он тотчас же примчится домой. — Она склонила голову к плечу, с любовью глядя на Мэри. — Тебе не кажется, что вам пора обвенчаться? Если вы станете с этим тянуть, то я состарюсь раньше, чем успею стать бабушкой.

Мэри радостно улыбнулась, несмотря на то что от беспокойства у нее в животе образовался ледяной ком.

— Пожалуйста, передайте Перси, чтобы он поспешил домой как можно скорее. Он... нужен мне.

— Непременно передам, дитя мое. — Беатриса протянула Мэри обе руки. — Ты сделала меня счастливой.

Наступил октябрь. От Перси по-прежнему не было никаких известий. Каждое утро Мэри осматривала свою талию, боясь обнаружить внешние признаки зарождающейся в ней жизни, но с облегчением не находила их.

К середине октября она отчетливо поняла, что может прожить без Сомерсета, но не сможет жить без Перси.

Теперь по ночам, когда сон бежал от нее, Мэри сидела у окна, выходившего на северную сторону, туда, где вдали лежала Канада. Подтянув колени к груди, она молилась:

— Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы Перси вернулся домой. Я откажусь от Сомерсета. До конца дней своих я удовлетворюсь тем, что стану его женой и матерью нашего ребенка. Теперь я знаю, что важно. Я знаю, что никогда не смогу быть счастлива без Перси. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он вернулся домой.

Однажды утром в комнату Мэри ворвалась запыхавшаяся Сасси с сообщением, что внизу ее ждет мисс Беатриса. Мэри сбежала по лестнице босиком, но ее последняя надежда разлетелась вдребезги, когда, не веря своим ушам, она выслушала сообщение о том, что Перси не вернулся с бригадой лесорубов в Сиэтл. Он передал весточку о том, что собирается отправиться в составе экспедиции вглубь канадских Скалистых гор и вернется домой не раньше чем через месяц.

Мэри уже не слушала причитаний Беатрисы. Она медленно попятилась к креслу, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. «Что же мне делать?» — спросила она себя, прижав обе руки к животу.

А потом вдруг на нее снизошло озарение.

В тот вечер по просьбе Мэри к ней зашел Олли. Несколько дней назад он вернулся из Нью-Йорка.

Влажная жара отступила, и сидеть в беседке, вдыхая первую прохладу осени, было очень приятно. Олли устроился на качелях, прислонив костыли к решетчатой стене, и, потягивая шоколад, ждал, пока Мэри изложит ему причину, по которой пригласила его. На землю опустилась ночь, и звезды смотрели на них с небес. Где-то вдалеке ухнул и захохотал филин.

— Я знаю, что у тебя на уме есть еще что-то, помимо желания услышать о моей поездке, Мэри. Выкладывай.

Тусклым голосом она сказала:

— Я беременна, Олли. Ребенок от Перси.

В беседке воцарилась мертвая тишина. Спустя несколько мгновений Олли откашлялся.

— Что ж, Мэри, это замечательно.

Повернувшись к нему в профиль, она заметила:

— Да, если бы только Перси был здесь.

— Он знает?

— Он уехал раньше, чем я это поняла.

— Так в чем проблема, mon amie?— Гладкий, как у ребенка, лоб Олли прорезали морщины. — Вы с Перси любите друг друга с самого детства. Как только ты скажешь ему, он примчится домой и тут же женится на тебе. Судя по тому, что ты без него сама не своя, я полагаю, вам лучше мучиться и страдать вместе, чем порознь. Кто еще, кроме тебя, мог заставить его отправиться в такую глушь?

— Проблема в том, что я не могу с ним связаться. В последнем письме родителям Перси сообщил, что задерживается еще на месяц. Это было вчера.

— Ты хочешь сказать... Ох, крошка Мэри... — Олли взял ее за руку. — И... какой у тебя срок?

— Толком не знаю. Но, полагаю, пошел уже третий месяц. Скоро будет заметно.

— Моя дорогая девочка, мы что-нибудь придумаем. Ты ведь... не думаешь о том, чтобы избавиться от ребенка?

— Нет, разумеется, нет. У меня и в мыслях не было ничего подобного.

— Значит, мы должны найти Перси, только и всего. — Олли зашевелился на качелях с таким видом, словно собирался немедленно помчаться на поиски друга. — Я могу нанять людей, которые его отыщут.

— Нет, Олли. — Мэри накрыла его руку своей. — Для этого нет времени. На то, чтобы найти Перси, может понадобиться несколько недель. К тому моменту, как он вернется домой и мы поженимся, нам ни за что не удастся сделать вид, будто ребенок родился раньше срока.

Олли беспомощно смотрел на нее, и в его глазах светились тревога и участие.

— И что же ты намерена делать?

Мэри глубоко вдохнула и быстро - чтобы не передумать - повернулась к нему и без обиняков предложила:

— Олли, ты не мог бы... ты не мог бы жениться на мне и вырастить ребенка, как своего собственного? Перси ни о чем не узнает. Он и не должен ни о чем знать. Я... буду тебе хорошей женой, Олли. Ты никогда не пожалеешь о том, что женился на мне.

Мягкие губы Олли округлились от безмерного изумления. Когда же он наконец пришел в себя, то пробормотал:

— Жениться на тебе? На тебе, Мэри? Никогда...

Его отказ прозвучал у нее в ушах похоронным звоном. Происходящее вдруг показалось Мэри дурным сном. Надежда, затеплившаяся было у нее в груди, вдребезги разбилась о жестокую реальность, и на смену ей пришел стыд.

— Олли, дорогой, прости меня. Мне очень жаль, что я поставила тебя в такое положение. Это черная неблагодарность с моей стороны, учитывая, сколько ты для меня сделал...

— Нет, Мэри, нет! Ты не понимаешь! — Он как сумасшедший замахал руками. Его охватило такое возбуждение, что он едва не свалился с качелей. — Даже в самых смелых мечтах мне и привидеться не могло, что я когда-нибудь смогу на тебе жениться. Господь свидетель, я полюбил тебя еще с колыбели, но... — Его лицо сморщилось, словно он собирался заплакать. — Но, видишь ли, я... не могу жениться на тебе. Я ни на ком не могу жениться.

Она нежно положила руку ему на плечо.

— Это из-за твоей ноги? Ты ошибаешься, Олли! То, как ты справляешься со своим увечьем... мужество, которое ты при этом демонстрируешь, делают тебя еще более привлекательным, чем раньше, если такое вообще возможно.

— Дело не только в том, что я потерял ногу, крошка Мэри... — Даже в темноте Мэри увидела, как он покраснел до корней волос. — Я... потерял и еще кое-что. Понимаешь, граната повредила... мое... мужское достоинство. Я не могу дать тебе детей. Я не могу быть твоим мужем. Я могу только любить тебя.

Не веря своим ушам, потрясенная и растерянная, Мэри выслушала его сбивчивый рассказ, и перед ее внутренним взором всплыли слова отца, написанные им в прощальном письме: «...мне бы очень хотелось, чтобы, вознаграждая тебя так, как это сделал я, я не навлек бы на тебя проклятие, висящее над Толиверами с тех пор, как первая сосна была срублена на склонах Сомерсета».Мэри видела, как шевелятся губы Олли, но в голове у нее звучали злорадные голоса Майлза и мисс Пибоди. Она прижала ладони к щекам. Боже, нет, только не это.