Я прошла метров пятьсот по проселку. Вдали замелькалидомики. Сбоку послышались голоса, и на большой поляне я увидела компаниюподростков. Они разжигали костер.

В последнее время в прессе пишут, что самые опасные в смыслекриминала — это подростки до четырнадцати лет. Дескать, цену человеческой жизниони не знают, а наказания не боятся, потому что ничего сделать с ними поканельзя. Но тут ребята выглядели достаточно мирно, к тому же с ними былидевчонки, так что я решила подойти, тем более что выбора особого не было.

Я возникла из-за кустов и поманила одного парняпосимпатичнее. Подошел этакий ангелочек с голубыми глазами. Я спросила, непроезжал ли тут серебристо-серый «Фольксваген Гольф», и не знает ли мальчишка,как найти тот дом, куда проехала машина?

Он улыбнулся, и тут же подошли еще четверо подростков. А встороне их было человек семь, я не подсчитывала. Мальчишки молчали и угрожающешли на меня. В последний момент я успела отступить к трем сросшимся березам идостала из кармана заранее приготовленную сотенную купюру, правильно сообразив,что за полтинник они могут просто обидеться и не станут со мной разговаривать.

— Мы могли бы договориться. Если, разумеется, вызнаете, чей «Фольксваген». Тогда я отдам вам сотенную.

— Мы можем договориться по-другому, — усмехнулсяангелочек, — ты отдашь нам все деньги, а мы за это отпустим тебя с миром.Ну? Как тебе такой расклад?

И снова, как утром, я почувствовала, как меня охватила холоднаяярость. За что они все на меня? Да есть ли в этом мире нормальные люди? Усилиемволи я заставила себя ответить спокойно:

— Видишь ли, в чем дело. С некоторого времени я неочень дорожу своей жизнью. Денег в кошельке у меня немного, но это все мои деньги,так что так просто я их не отдам. Конечно, вас много, но я выберу одного извас, не скажу которого, и постараюсь его придушить или выколоть глаза.Возможно, мне это и не удастся, а возможно, я успею. Скажу одно: я не будуумолять вас о пощаде и кричать караул. Здесь никто не услышит. Так что вамлучше сразу меня убить, иначе могут пострадать чьи-то голубые глазки. Вдруг этотебе не повезет? Как тебе такой расклад?

И все. Я почувствовала, что дальше говорить не могу — налице снова появился и застыл оскал. Ангелочек внимательно на меня посмотрел,потом отвел свои голубые глаза и сказал, что они с ребятами пошутили. Я убралаоскал с лица и согласилась, что тоже пошутила. Мальчики были так любезны, что вобмен на сотенную согласились показать мне нужный дом. Выступил вперед хмурыйпарень, прикатил велосипед и усадил меня на багажник.

По неровной дороге в сгущающихся сумерках мы понеслиськуда-то. Жизнь еще теплилась в этом дачном поселке, потому что в окнах домовмелькали огоньки, и кое-где лаяли собаки.

— Вот тут! — буркнул парень, затормозив у калитки.Я мигом скатилась с велосипеда, он развернулся и пропал в темноте.

Забор кое-где покривился, но еще держался, возможно, егоподпирали разросшиеся кусты сирени. Я вытянула шею и увидела за заборомбелеющую в сумерках машину. Дом стоял в глубине участка, из окон пробивалсяслабый свет и виднелись две тени.

Мне повезло, Ларисин дом стоял не в центре, а чуть наотшибе. Справа от него был пустырь, поэтому я смело обошла дом и перемахнулачерез невысокую изгородь, не встретив ни души.

Участок зарос лопухами и крапивой. Может, когда-то давноЛарисин двоюродный дядька, или кем он ей там приходился, разводил здесь цветы,выращивал клубнику и петрушку. Но теперь, кроме сорняков, на участке не былоничего.

Крапива стояла стеной, я обожгла руки и лицо, потому чтокрапива была высотой в человеческий рост. Немного оглядевшись, я выбрала путь встороне от крапивы. Растительность там была пониже, очевидно, раньше когда-тоименно в этом месте проходила тропинка.

Я плюхнулась на землю и прислушалась. Из дома доносилисьголоса. На улице было еще не так темно, так что если кто-то из обитателейвыглянет из окна, то вполне может увидеть мою смутную тень. Придется двигатьсяпо-пластунски. Про то, как ползают солдаты, я прочитала в свое время все в тойже замечательной книге «Курс молодого бойца».

Итак, я попыталась ползти, не поднимая головы, но этооказалось страшно неудобно. Во-первых, в лопухах было сыро, и джинсы мои тотчаспромокли. Во-вторых, заели комары. То есть просто удивительно, отчего в концеавгуста так много комаров. По моим сведениям, им давно уже пора кончиться, этоже не июнь месяц все-таки!

Но комары не хотели понимать, что их время ушло, они зуделии зудели над ухом и садились на все мои открытые места.

Я ползла к дому среди зарослей лопухов и репейника, радуясь,что надела старые джинсы. Когда я вплотную подобралась к задней стене, всяодежда уже была покрыта колючками. По дороге я спугнула красивую зеленуюлягушку, которая посмотрела на меня с глубоким возмущением и ускакала в траву.А зря, лучше бы занялась ловлей комаров.

Я подползла к открытому окну, из которого доносились звукисамого натурального скандала.

— Это надо додуматься — какому-то придурку дать мойтелефон! — кипятилась женщина, голос которой я слышала впервые, но сразупоняла, что это — мой злой гений Лариса Семашко.

— Говорят тебе, я никого не посылал! — выкрикнул вответ мужчина.

Его голос, напротив, был мне очень хорошо знаком. В течениецелого года я слышала этот голос каждый день, знала все его интонации,научилась по этим интонациям безошибочно определять, в каком настроениипребывает мой господин и повелитель…

Надо сказать, я ужасно расстроилась, услышав голос Романа.До самого последнего момента, несмотря на всю очевидность происходящего, вглубине души я отказывалась верить, что именно он вместе с Ларисой хладнокровнозамыслил всю эту операцию, в которой мне отводилась жалкая роль обгорелоготрупа, отказывалась верить, что он, не задумываясь, готов был принести меня вжертву… Втайне я все еще надеялась, что найду здесь кого-то другого, но теперьпришлось проститься с последними иллюзиями.

— Никого я не посылал, — продолжал Роман, —хотя любой на моем месте стал бы подозревать, что ты ведешь нечистую игру! Вконце концов, сколько можно тянуть? Ты представляешь, как я рискую? Мне давноуже пора улететь как можно дальше из страны! Как только выяснится, что вбольнице вовсе не я, за мной начнется настоящая охота! Тебе-то хорошо, ты внеподозрений, а меня пока спасает только то, что все считают меня мертвым…

— Не горячись, дорогой, — значительно тише, чемпрежде, но полным яда голосом проговорила Лариса. — Если мы до сих пор всееще не довели начатое до конца, то в этом виноват только ты! Это ты не сумел держатьпод контролем свою недалекую подружку, эту вульгарную белобрысую курицу! Это тыне только умудрился отпустить ее в решающий момент, практически сорвав такхорошо продуманную операцию, но еще и не уследил за ключами, так что теперь неможешь попасть в свой собственный тайник! Если бы не твоя глупость, мы давноуже загорали бы на Сейшелах или Галапагосах!